Шрам

Шрам

Шрам

Высокий широкоплечий воин легко соскочил с лошади. Оглядев двор, он крикнул в открытые двери трактира:

– Хозяин!

Не дождавшись ответа, подвёл лошадь к коновязи. Захлестнув вокруг шеста поводья, отвязал от седла длинный прямой меч в простых ножнах и прислонил к столбу. Потом снял седло и закинул его на жердь, закреплённую между двух вкопанных столбов. Из-за трактира выбежал парнишка в грязном фартуке. В обеих руках он держал по вместительной бутыли. Увидев во дворе огромного мужика, парень резко затормозил.

– Эй, малец, кто тут управляется у вас с лошадьми? Отправь его сюда. Только быстро.

В голосе приезжего чувствовалась привычная властность.

– Сейчас, господин. Карек только что был здесь.

Вдруг глаза мальчишки округлились. Он выронил из рук бутылки и попятился.

– Господи, боже!

Запнувшись, служка уселся задницей прямо на кучу еще парящих конских яблок, но даже не заметил этого. Стоявший перед ним мужчина, коротко выругался и накинул на голову, сбившийся капюшон серого охотничьего плаща.

– Хватит прохлаждаться, – воин наклонился, и, поймав оробевшего парнишку за плечо, поставил его на ноги. – Гони сюда своего Карека, и скажи хозяину, что мне потребуется ужин и комната.

Парнишка быстро замотал головой, в знак того, что он все понял, и, подхватив бутыли, боком двинулся к дверям. Он никак не мог оторвать взгляд от лица незнакомца.

– Кончай пялиться, опять упадёшь.

Служка испуганно отвернулся, и как заяц заскочил на высокое крыльцо трактира. Через мгновение, внутри раздался его быстрый, захлебывающийся голос. Воин коснулся рукой левой половины лица и выругался. Обтёр о плащ измазанные пальцы, и достал из кармана небольшую фляжку, завёрнутую в не совсем чистую тряпицу. Вытряхнув на ладонь несколько капель жидкости, он осторожно нанес её на остатки плоти, непонятно как державшиеся на голой кости. С левой стороны лица, от уголка губ и до самого уха щеки не было. Через торчавшие наружу зубы можно было заметить постоянно двигавшийся во рту язык. Большей части уха тоже не было. Осталась только мочка с почерневшей серебряной серьгой, в виде морды кабана. Рана казалась совсем свежей, и хотя не кровоточила, но сочилась сукровицей.

С крыльца кубарем скатился нескладный молодой парень. На простоватом лице застыл страх.

– Простите, господин, поесть уходил. Сейчас мы вашу лошадку обиходим. Напоим, накормим, почистим.

Парень не поднимал глаз на закутанного в плащ незнакомца. Тот постоял некоторое время, внимательно наблюдая за действиями слуги. Убедившись, что тот все делает правильно, он приказал:

– Дашь ему настоящего, хорошего овса. Конь должен отдохнуть. Проследи, получишь утром ещё один такой.

Он бросил парню «гуса» – медную монетку с изображением святого Гуса. Поправив капюшон, воин взял меч и поднялся на крыльцо трактира.

Внутри, по сравнению с улицей, было темно. Пара маленьких окон, забранных мутным толстым стеклом и открытые настежь двойные двери, не могли осветить вместительный зал заведения. Не помогали и два коптящих факела, горевших у стойки.

Приезжий застыл на входе, чтобы привыкнуть к полумраку, но вдруг застонал и схватился рукой за рану. Он сбросил с плеч накидку и выхватил из ножен меч. Ножны с глухим стуком упали на деревянный пол. Перехватив меч обеими руками, он пристально оглядывал зал. На кого из сидевших здесь, среагировала его рана? Шагнув вперёд, чтобы освободить место для замаха, страшный незнакомец переводил взгляд с одного посетителя на другого. Теперь все разглядели то, о чем только, что, захлёбываясь, рассказывал служка. Вид свежей, не затянувшейся раны с белеющими из плоти костями, был страшен.

Глаза воина, блестевшие в полумраке, остановились на сидевшем за столом, в самом тёмном углу, крестьянине. Тот был не один. Рядом на подложенной на лавку, свёрнутой накидке сидел маленький мальчик. Обычный крестьянин, наверное, возвращается с сыном с торгов из города. Но свербившая в ране боль, усиливавшаяся при взгляде на семью, не оставляла сомнений. Это был верный признак. Не раздумывая больше, воин занёс меч и шагнул в сторону стола.

Крестьянин, что-то говоривший на ухо сыну, поцеловал его голову, и вдруг ужом выскользнув из-за стола, шагнул навстречу меченому воину. На ходу он распрямлялся, вырастая из небольшого, плотного мужичка в высокого худого человека в богатых одеждах. В правой руке он держал занесённый за плечо, узкий, немного искривлённый меч. В другой, на уровне пояса, также искривлённый, длинный кинжал. Оба клинка были абсолютно чёрными. Простецкие глаза крестьянина изменились – пожелтели и, словно засветились в полутьме зала.

– Чёрный! – единым вздохом пролетело по застывшим в страхе людям. Не обращая внимания на остальных, воин с изуродованным лицом мягко двинулся навстречу магу. Тот тоже притормозил, и такими же кошачьими шагами, пошёл не прямо навстречу, а чуть забирая вправо. Шагая, он постоянно раскачивался, словно, перекатывался из стороны в сторону.

– Ты?! – маг узнал своего врага. – Значит, враньё. Ты выжил.

Идя по кругу, они внимательно следили за движениями друг друга, не приближаясь и, как будто бы забыв о нападении. Однако, даже не искушённые в битвах посетители деревенского трактира, чувствовали – сейчас здесь закрутится смертельная карусель.

– Тебя молва тоже похоронила, – негромко произнёс воин. Больше они не сказали ни слова.

В зале звенела тишина. Напряжение росло. Не выдержав, за стойкой глухо завыла толстая рябая баба, и сползла на пол. Хозяин – такой же толстый – обеими руками судорожно сжимал большую глиняную чашку. Он даже не замечал, что пальцы на руках побелели.

В тот самый момент, когда эта пружина должна была разжаться, в круг выбежал ребёнок – сидевший до этого с маскировавшимся магом. Молча он кинулся к колдуну, и, схватив его за ноги, спрятал в них своё лицо. Рукой с зажатым кинжалом, маг прижал его к себе. Меч он не отпустил, и не отрывал глаз от замершего рыцаря.