Штефан

Часть 1. Глава 16. Экспериментатор

Александра Васильевича Залдастапова в научных кругах считали немного сумасшедшим: совсем чуть-чуть. И дело заключалось не в его престранной внешности, а именно в его оригинальных идеях, которые, несмотря на жесткую критику, с удовольствием печатали в некоторых научных журналах. Но начнем все же с краткого описания внешности этого человека, чтобы тем самым подготовить читателя к главному.

Итак, Александр Васильевич был небольшого роста и худого телосложения, что плохо сочеталось с его объемной головой и оттопыренными ушами. Волосы его всегда торчали ежиком и как будто угрожали уколоть собеседника. На кончике носа всегда болтались очки в круглой оправе, поэтому Александр Васильевич при разговоре высоко задирал голову. Глаза его, впрочем, как нос и губы, располагались довольно близко друг к другу, освобождая широчайшие просторы для лба, небритых щек и подбородка, на котором, помимо всего прочего, имелась ямка. Одевался ученый как попало, но переживаний по этому поводу совершенно не испытывал. Летом он мог нахлобучить на голову вязаную шапочку и теплые кожаные перчатки, зимой же, наоборот, – явиться на работу без шапки, а вместо костюма надеть нечто, напоминающее ночную сорочку. Иными словами, заметив Александра Васильевича на улице, всякий человек прежде основательно думал: здороваться с ним или поскорее прошмыгнуть мимо (подобное поведение мы одобрять не станем, но зачем скрывать: из-за пренебрежительного отношения к собственной внешности Залдастапов и впрямь смотрелся нелепо ). Нахождение с ним в одной компании, да еще и в приличном обществе, могло у любого вызвать чувство стыда и неловкости. А уж идеи, которыми Александр Васильевич щедро осыпал своих собеседников (даже когда они его об этом не просили), отличались еще большей экстравагантностью.

Одна из них заключалась в возможности телепатической связи между людьми, благодаря которой они могли обмениваться мыслями. Скажем более – состоятельность этих идей подтверждалась им экспериментально. Почти подтверждалась... Александр Васильевич собственноручно изготовил два ведроподобных шлема, каждый из которых надевался на голову испытуемого. Чтобы тот не задохнулся, в передней стенке шлема, на уровне носа, были просверлены отверстия. Для глаз такие удобства не предусматривались, поэтому испытуемый пребывал в относительной темноте. Шлемы соединялись между собой медными проводами, ибо давно уже было известно, что медь хорошо проводит электричество, а по утверждению Александра Васильевича, мысли представляли собой слабые электрические поля, порождаемые деятельностью мозга. Перед тем, как участники эксперимента садились друг напротив друга и надевали на головы экспериментальные ведра, одному из них показывали картинку с изображением какого-либо объекта, например, паровоза. Это изображение он должен был мысленно передать своему напарнику, а тот, в свою очередь, обязан был также мысленно его принять и рассказать об увиденном комиссии . 

Нечто подобное происходило и в этот раз, летним петроградским утром.

- Вы получаете какую-нибудь картинку? – громко спросил Залдастапов, наклоняясь к стулу, на котором сидел один из испытуемых.

Тот что-то промычал, и ученый растерянно оглянулся на троих проверяющих, восседавших за длинным столом и фиксировавших в журнале все этапы эксперимента. Заметив их холодное молчание и проницательные хмурые лица, Александр Васильевич вновь повернулся к человеку, сидящему на стуле.

- Перед вами проплывают какие-нибудь образы? – повторил он, стараясь придать своему звонкому голосу твердости. 

Испытуемый заерзал и пробормотал:

- Я вижу паровоз.

- Вы можете его описать? - оживился Залдастапов.

- Да, - неуверенно ответил тот. Его голос глухо звучал из-под шлема .

- Опишите его.

- Ну, он черный, с колесами и трубой.

Члены комиссии зашевелились, затем переглянулись и недовольно покачали головами: мол, угораздило их прийти на такое жалкое представление.

- Я вижу номер, - вдруг воскликнул испытуемый, и комиссия разом вперила в него загоревшиеся взоры.

- Говорите же, - теряя терпение, воскликнул один из проверяющих, напоминающий индюка.

- Слева – 180, посередине, внизу – 31161.

По комнате пронесся вздох, какой-то предмет грохнулся на пол и долго катился, после чего в установившейся тишине отчетливо прозвучало слово «невероятно».

- Он не мог видеть эту открытку до эксперимента, - зашептал "индюк", обращаясь к даме, сидевшей от него по левую руку. – Я вынул ее из своего кармана только на секунду. Испытуемый в это время сидел с ведром на голове.

-  Меня смущает присутствие этих проводов, - надменным голосом произнесла дама и что-то записала в журнал. – Другой участник эксперимента мог незаметно шевелить головой, натягивая тот или иной провод и, передавать, таким образом, необходимые сведения.

- Но вы же сами видели, - возмущенно закричал Залдастапов, - что он сидел неподвижно. Не ушами же он шевелил?

Похожий на индюка приложил указательный палец к губам, давая понять, что ученому следует умерить свой пыл и успокоиться.

- Я понимаю вас, господин Залдастапов, - пропел он, - но у нас имеются сомнения. Не могли бы вы убрать эти провода и провести эксперимент уже без них?

- Нет, - воскликнул ученый, не желая успокаиваться, - это пока невозможно. Прошу обратить внимание – пока! Дело в том, что для мыслей необходима среда для распространения, а воздух, как нам известно, обладает сильными изолирующими свойствами. Возможно, вскоре мне удастся добиться значительного продвижения в вопросе передачи мыслей на расстояние, и среда распространения перестанет играть какую-либо роль, но пока мы имеем то, что имеем. И я прошу вас зафиксировать результаты данного эксперимента.