Штурмуя небеса

Глава 7

14 сентября, 1942 год

Таня, отпустив Зою на ее очередное свидание пораньше и оставив включенной только одну лампу, прибирала в зале. В голове у себя она мысленно представляла себе завтрашнюю встречу с кем-то из Юговцев.

В прошлый раз, спустя пару дней после ее посещения аэродрома, она встретилась в гримерных с молодым парнем Пашей. Пришлось рассказать ему о том, что там на аэродроме, сколько самолетов. Но она не сказала ему главного — что она сама все видела это своими глазами — поэтому приврала, объяснив, что кто-то из летчиков проговорился в баре.

Таня, улыбаясь и сама того не замечая, мысленно повторяла про себя содержание записки. «Зима. Как там погода у вас? Жду твоих новостей».

Зима. Такой вот теперь у нее псевдоним. Как сказал дядя Миша — простенько и со вкусом. Зимина ведь, поэтому и Зима.

Закончив мыть полы, Таня оглядела бар и остановила взгляд на фортепиано. Макса она уже не видела почти неделю. С тех пор, как начались бомбежки советской авиацией, она редко виделась с ним. Ведь какая тактика была у нашей авиации: с наступлением темноты и до рассвета один-два самолета прилетали с интервалом десять-пятнадцать минут. И так держали город всю ночь в напряжении. В такие ночи она часто слышала и видела, как помимо советских самолетов, летали еще и немецкие. Тогда Таня очень боялась. Боялась не разрушений, не смертей и пожаров. Боялась за Макса.

За это время она привязалась к нему. Почему-то теперь она уже не могла себе представить свой бар без него. Риделю каким-то образом удалось стать какой-то неотъемлемой частью ее жизни.

Тут с улицы до нее донесся какой-то шум. Таня, осторожно выглянув из-за плотно задернутой шторы, внимательно оглядела темную улицу. Мимо нее пробежали, что-то громко крича, несколько гестаповцев. Видимо, ищут кого-то.

Все это началось после той самой первой бомбежки. На следующий день немцы повесили везде плакаты: «Жителям города Ростова-на-Дону. За каждого убитого немецкого солдата будут расстреляны 50 жителей. За каждого убитого немецкого офицера будут расстреляны 100 жителей». Девятого августа немцы вывесили приказ: евреям готовиться к переселению, которое начнется 11 августа.

Таня видела, как евреев увозили на машинах со сборных пунктов. Она сразу поняла, что не будет никакого переселения, но надеялась, что их во всяком случаем отправят в лагерь — хотя бы живыми останутся. «Хотя, — думала она, смотря на проезжающие мимо машины, — тут уж как посмотреть. Может, лучше умереть, чем попасть в их лагерь».

Только потом девушка узнала, что всех отвозили в Змиевскую балку, где сразу же расстреливали. Выгружали из машин и сразу в ямы.

Одиннадцатого августа ростовский бургомистрат провел перерегистрацию всех погорельцев, тех, у кого были разрушены дома, и их вселяли в еврейские квартиры. Лучшие квартиры, конечно, забирала немецкая администрация. Еврейские квартиры и квартиры эвакуированных были объявлены конфискованными и перераспределялись.

Как отметила про себя Таня, с Первого сентября жизнь их изменилась. Заработали школы с первого по четвертый класс, где уроки вели как и наши учителя, так и немцы. Появились старосты, которые собирали списки на карточки. Хлеб давали по 250 граммов в ларьках, магазинах. Таня радовалась, что ее кормит бар — за него давали прибавку в 200 грамм. Это хоть и мало, но все-таки лучше, чем ничего.

Закрыв штору, Таня решила вернуться к делам. Осталось только протереть стойку, и на сегодня она свободна. Теперь она могла спокойно ходить по улицам — получила аушвайс.

Ее отвлек неожиданный звук, раздавшийся откуда-то со стороны черного хода. Отложив влажную тряпку в сторону, Таня пошла на звук.

Она замерла, когда дверь черного хода быстро раскрылась и почти тут же с грохотом закрылась. Девушка, стоя за стенкой, вглядывалась в темноту служебного помещения, слыша оттуда шуршание тихих шагов.

«Кто это может быть? — думала девушка, стараясь не выдать своего присутствия. — Дядя Миша не может прийти. Юговцы — тоже. Встреча-то ведь завтра. Может, из немцев кто? Нет, вряд ли… Макс? Или Йоахим? Они бы с парадного зашли…»

Наконец собравшись с духом, Таня выглянула из-за угла. В этот момент к ней совсем близко подошел парень, с которым она чуть не столкнулась. Увидев его лицо, девушка на выдохе произнесла:

— Коля…

Таня с трудом верила в происходящее. Она считала, что брат скрывается где-то, ушел в подполье. Два месяца она не видела его, не получила ни одного письма. И вот сейчас он стоит перед ней, явно чем-то недовольный.

— Коленька, — она протянула к нему руку, увидев ссадину на его лице.

Парень резким движением руки оттолкнул Таню и, недобро сверкнув глазами, двинулся на нее.

— Коля! — тихо вскрикнула девушка, отходя от него. — Коля, что с тобой? Коля, это же я… Таня!

— Да лучше бы ты была кем угодно, но не Таней, — она заметила, как она сжал кулаки. Да так, что забелели костяшки пальцев.

— Коля! Да что происходит?

Таня охнула, когда Коля рывком вжал ее в стену, нависнув над ней. «Что же это с ним? — испуганно думала она, пытаясь найти хоть какую-то подсказку на такую неожиданную перемену. — Что с ним произошло за эти два месяца? Почему он так переменился?»

— Что происходит?! — взревел парень. — Сейчас объясню тебе. Сейчас…

Таня заметила, что он задышал чаще и громче, с ненавистью глядя на нее. «В чем же я провинилась? — думала она, ловя на себе его взгляд. — Что сделала не так?»