Шутка Песчаной Бури

Глава восьмая. Собираясь в путь

Тимур и Рашид наслаждались вкусом чуреков, пышных, золотистых, тающих во рту. Только один человек мог приготовить такие. Аласкар улыбался гостям и ловко снимал очередную лепёшку с небольшой печки—тамдыра. Науваль учила сына стрельбе из маленького лука — точной копии настоящего — привезённого купцом. Сама же часто проводила рукой по поясу, к которому был приторочен кинжал, изготовленный самим усто Зафаром, тоже подарок. Аласкару был преподнесён турецкий ятаган. Купец Рашид на дары для друзей не скупился, да ещё умел угадать, что доставит радость больше всего.

— Хвала тебе, друг! — вскинул руки кверху купец. — Искусный воин и ещё более искусный чуречник! Не раз в дороге вспоминались лепёшки, испечённые тобой.

— Истинно так, — подтвердил и Тимур.

Раскрасневшийся от жара печки и похвалы друзей Главный нукер падишаха ответил:

— Нет большей радости для хозяина, чем угодить гостю. А мне дважды радость — лицезреть дорогих друзей и заняться любимым делом, давно не подходил я к печи.

Отдав должное угощению, хозяин и гости расположились на ковре под тенью деревьев. К ним присоединилась и Науваль, уложившая утомившегося сынишку спать. Единственная женщина, кроме жены падишаха, с которой мужчины разговаривали на равных. Слава о ней, лучшем начальнике охраны караванов, звенела по всему Шёлковому пути.

— О, прекраснейшая из храбрых и храбрейшая из прекрасных, — обратился к Науваль Рашид, — не сможешь ли сопровождать мой караван до подножья Тибета? Лишь тебе могу доверить охрану, разбойники уйгурцы стороной обойдут караван, только услышав твоё имя. Оплата вдвое больше обычной.

— Раз груз настолько важен, я согласна. Если позволит муж мой, — добавила она, взглянув на Аласкара, увидев его кивок—согласие, продолжила: — Кто из проводников поведёт тебя дальше?

— Ты проницательна, груз важен, я везу меха самому Императору Поднебесной. Через Перевал Шана караван поведёт Ван Вейдж.

Науваль воскликнула:

— Сам Ван Вейдж, лучший из лучших! Он редко даёт согласие быть проводником, должно быть, ты очень угодил ему, друг наш!

Рашид улыбнулся:

— Ван Вейджу понравился мой подарок. «Книга справедливости» Ибн Сины.

Тут настала очередь удивляться Тимуру.

— Не может быть! — воскликнул он. — Этот труд достойнейшего учёного считается пропавшим.

— Пусть так считают и дальше, — ответил купец. — Книга в достойных руках. Ван Вейдж передал её в монастырь.

— Когда отправляемся в путь? — спросила Науваль.

— Завтра на рассвете, — последовал ответ.

Лучи восходящего солнца ещё не успели позолотить небо, а караван уже тронулся в путь. Во главе на арабских скакунах ехали купец Рашид и Науваль. Её охранники распределились вдоль всего каравана. Дервишам Юми и Юни, упросившим взять их с собой, купец выделил двух верблюдов. Провожающие стояли в сторонке, чтобы не мешать слаженной работе погонщиков. Нур и Азиз, пришедшие проводить Степана, с удивлением разглядывали громоздкий тюк дервишей.

— Это барабан, — пояснил Тимур. — Помните их знаменитый танец на барабане. В Поднебесной этот танец ценят. Юми и Юни ждёт успех.

— Как я сам не догадался, — хлопнул себя по лбу Азиз. Нур захихикала. Девочка прижимала к груди предмет, завёрнутый в тонкий шёлк.

Со стороны Глубокого колодца к ним подъехал всадник и соскочил с коня. Степан уже успел попрощаться с Джуманой, получив заверения в вечной любви и обещание дождаться. В путь он надел одежду кочевников и отличался от жителей пустыни лишь высоким ростом и голубыми глазами.

Нур развернула свёрток, открыв печальный лик Богородицы. Степан перекрестился и поцеловал икону. Азиз протянул подарок, небольшую дудочку.

— Возьми, стоит подуть в неё, и ни одна змея тебя не тронет, — произнёс он.

Степан поклонился в пояс друзьям и Тимуру, вскочил на коня и помчался догонять караван. Нур, в этот момент вновь ставшая девочкой Нюркой, молилась:

— Матушка Богородица, спаси и сохрани раба Божьего Степана со товарищи. Проведи их тропами хожеными, стёжками стёженными…

Тимур тоже провожал друзей молитвой:

— Аллах Милостивый и Милосердный. Хвала тебе. Веди путников путём прямым праведным, а не путём заблудших…

Голоса отца и дочери сливались, возносясь к небу, летели вслед каравану. Над пустыней взошло солнце.

Конец шестой части.