Шутка Песчаной Бури

Глава вторая. Легенды

Ван Вейж обвёл собравшихся загадочным взглядом. Огоньки костров отразились в чёрных глазах, на секунду вспыхнувших красным светом. Степан потихоньку перекрестился. Проводник показал рукой на вышедшую на небо луну, яркую и большую.

— Видите вон те тени? — Слушатели дружно закивали. — Это трёхпалая жаба-чань толчёт в ступе снадобье бессмертья. Но не всегда была она жабой. Когда жила на земле — не нашлось бы девушки прекраснее Чан Э — племянницы императора. Время Золотого Дракона принесло благоденствие и процветание в Поднебесную. Казалось, должна прийти и радость. Но нет — людей обуяли жадность и гордыня. Все от Императора до крестьянина считали себя равными богам. Рассердилось Небо на детей своих и послало девять ложных солнц. Земля трескалась, как пересохшие губы умирающего от жажды, засыхали поля и деревья. И вознесли молитву к Небу опомнившиеся люди. Сжалилось Небо. Во сне одному из старцев передало послание: ложные светила исчезнут, когда пустит в них стрелу самый искусный стрелок. Но выстрел может быть только один. Проснувшись, старец обнаружил рядом с циновкой необычную стрелу с золотым опереньем. Со всей страны пришли во дворец Императора воины и охотники. 

В состязаниях победил сын бедного рыбака, за меткость прозванный Стрелок И. Он и пустил стрелу, пробившую девять лишних солнц. Вновь вернулась благословенная пора. Император в награду отдал в жёны знаменитому стрелку свою племянницу. Стрелок И всей душой полюбил красавицу. А вот Чан Э не смогла простить мужу его бедное происхождение. Как-то Стрелок И спас старую волшебницу от горного чудовища, она подарила снадобье. И сказала: «Когда захочешь стать вечным, в ночь полнолуния ступи на лунный луч и вознесись к ночному светилу. Там выпей снадобье».

Счастливый Стрелок И поспешил домой и всё рассказал жене. Он радовался подобно ребёнку, расписывая Чан Э счастье их совместной бессмертной жизни. Вот только красавице, обрадовавшейся снадобью, муж был не нужен. В вечер перед полнолунием Чан Э добавила в еду мужу сок лотоса. Стрелок И уснул крепким сном. Она же взяла снадобье и убежала на луну по лучу. Небо разгневалось, и в наказание превратило красавицу в трёхпалую жабу-чан, оставив бессмертной.

Ван Вейж замолчал. Молчали и слушатели, любуясь луной. Степан спросил:

— А как же Стрелок И?

— Он прожил достойную жизнь обычного человека. Стрелок И женился, родились дети. Он не был несчастен, ведь, как говорят наши мудрецы: несчастье входит лишь в ту дверь, которую ему открыли.

После легенды путники укладывались на ночлег. Степан долго ворочался, думал о своей возлюбленной, дождётся ли? Мечтал увидеть Джуману во сне, а приснилась бабушка — сидит в избе нарядная, пироги, только из печи вынутые, на столе. Степану бы подойти, обнять. Да строжится бабушка, пальцем грозит: «Не пришла твоя пора, чадушко». Потом избу как метелью закрыло — только была: нет, как нет.

Степан проснулся. Еле брезжил рассвет. Что-то заставило кузнеца встать и отправиться к подножью гор. Сквозь негустой туман он увидел стоящего у начала перевала проводника. Ван Вейж поднял вверх руки, соединил ладони. Затем стал поочерёдно отодвигать пальцы — казалось, распускается бутон. Пальцы-лепестки затрепетали: цветок ожил. Степан посмотрел на горы и замер. На одной из них стоял трёхголовый великан, покрытый шерстью, в алых шароварах и в кузнечном фартуке. Головы венчали рога. Степан зажмурился и про себя прочёл молитву. Когда открыл глаза, чудища уже не было. «Привиделось», — с облегчением вздохнул кузнец и потихоньку, чтоб не потревожить проводника, вернулся в лагерь.

Вышли на перевал днём, когда рассеялся туман. Первым ехал на низкорослой лошадке проводник, замыкали караван наиболее опытные путники. Степан ехал в середине. Лошадка, подаренная купцом, отличалась кротким нравом и хорошо знала, как вести себя в пути. Кузнец мерно покачивался в седле, незаметно глаза стали слипаться. Сон наплывал волнами именно тогда, когда необходимо было проявить внимание и осторожность. «Дрёма-дремота, поди на болота», — зазвучавший в голове голос бабушки заставил открыть глаза и взбодриться.

Трижды ещё будил голос до привала в расщелине между гор. Степан подошёл к купцу и рассказал о необычной сонливости. Рашид забеспокоился, усадил кузнеца на один из тюков и отправился за проводником, осматривавшим тропу. Ван Вейж велел знаком всем отойти, внимательно посмотрел в глаза Степану, удовлетворённо кивнул. Приложил указательные пальцы к вискам кузнеца и легонько нажал. Степан почувствовал, что дремота исчезла, а проводник тихо сказал:

— Ты видел то, что не должен был. Танец лотоса, навевающий сон.

«Вот почему ведомые им караваны минуют перевал легко, он насылает сон на хозяина, — подумал Степан. Проводник склонил голову, словно услышал. — А человек ли он?»

Ван Вейж пробормотал:

— С ясностью мыслей я перестарался, но ладно, — и вновь вернулся на тропу.

Вторую часть перевала прошли легко. Сон не беспокоил Степана, но донимала думка: кто он, их проводник?