Сила топоров

Сила топоров

Бравур. А кто это такой?

Его назвали при рождении иначе. Но долгий плен южных племен, скитания с табором по равнинам востока, житье с бродячим цирком, выживание среди горцев юго-востока и, наконец, тоска по дому в вольных ротах запада - напрочь стерли из памяти не только имя, но и лица родных и близких.

Но они не стерли улыбки с его лица.

Ведь он всегда верил в лучшую долю. В то, что где-то его ждет и томится в "активном поиске" его суженая. Ну или весьма расширенная - это уж, как сердце укажет. Ведь давно известно, что химия любви всегда притягивает людей не за что-то, а вопреки.

Еще он верил в домик у реки, на краю леса. В солнечный луг после дождя. В доброе и милое лицо хозяйки его души и сердца, и шумную ораву детишек у ее подола.

Но что бы ее найти, он знал, что надо пройти не одну версту, съесть не один пуд соли и хлебнуть не один пуд лиха.

Вот и бродил он, плывя по течению, куда ниспошлёт его судьба. Воевал за богатых, помогал бедным, пил с простыми, пировал с высокими. Но всегда был один. И эта тоска не покидала его до сего дня, проводя в его компании каждый вечер.

Оттого и напивался Бравур при каждом удобном случае. Лишь бы не чувствовать эту тоску и душевную боль. Появившуюся однажды в его судьбе, когда перешел он дорогу одному достойному человеку.

А случилось это вот как.

Довелось ему примкнуть к отряду лихих людей, промышлявших на Большой дороге откровенным разбоем. Грабить слабых богатеев Златолюдов дело не хитрое, только охрану шугани, которая всегда оказывается застигнутая врасплох, если с умом к засаде подойти, конечно.

Златолюды сами бандиты еще те. Наживают мошны на простых работягах, дельцах да фермерах. Отобрать их злато не западло. А случись кому погеройствовать из них, так и прибить не грех. Атом простит.

И вот, случилась эта встреча.

Был обычный летний день. По дороге шествовал богатый кортеж. Шестеро коней в мехошлейке тянуло четырехдверную карету. Да все в золоте и бархате. Сплошной атлас и дорогая отделка жемчугом. Ну совсем без совести путешествуют! И главное где? Не имперская дорога, а так - простая грунтовка провинции. Хоть и большая. Для данной местности.

Эскортом двигались восьмеро всадников.

Но почему-то позади.

Не придал тогда этому значения ни он, ни его тогдашний капитан-ватажник. Налетели из лесной глуши и шквальным положили охрану вместе с конями. Когда такая карета, о луте с охраны думать не дело. Жадность это излишняя.

Карета, помнится, как ей и положено, пошла в отрыв. Банда, как водится, пустилась в погоню, да то лишь видимость была. Впереди-то на дороге вторая засада ждала.

В общем, остановили сей транспорт. Вскрыли. А оттуда как вылетят трое, да как начнут рубиться! Ну и покрошили пол банды в гранулы.

Да только тут он, Бравур, взялся за топоры. Разделал он их всех под орех, хоть и сам отхватил по полной. Спасибо медичке трофейной, вынесла в бою и не дала пропасть. Сколько там игл его искололо за те минуты боя? Десять? Двадцать? Зато на ногах остался.

И тут из кареты вышли двое. Лица под шляпами широкополыми, на ртах намордники от пыли воздуха богомерзкого, на глазах очки с защитными линзами. Они вообще откуда приехали? Здесь лес кругом.

Оба обнажили холодное. Первый два ножа, второй - полуторный меч. Причем странный какой-то, двулезвенный.

Самим не смешно? Против топоров то!

И все же бой с ними затянулся.

Первого Бравур вырубил в первые мины - угадав момент, приложил по затылку плашмя.

Со вторым пришлось повозиться. Хорошо оберег последнего желания помог - метнул в него заговоренный удар, да и пробил ему грудь топором, в итоге.

Ну, а как намордник, да шляпу снял - остолбенел на месте... И одна и вторая - девицами оказались. Да такими, что ни сказке сказать!..

Надломилось что-то в нем. Ведь не воюет он с бабами. Нарок себе давал. Да и не дело как-то...

Опустились руки у бойца. Не смог он дальше.

Молча слушал, как орали что-то "коллеги по бизнесу", как стреляли в воздух трофейными жнецами, да как кричали ему, Бравуру, здравницу. Молча смотрел, как глумились над трупами охраны, да разрывали на дроп карету, да собирали лут. А в памяти навсегда застыли два тела двух девиц, лежащие в грязи с разметавшимися по дороге длинными волосами, глядящие в небо стеклом холодных глаз...

Разбойники тогда захотели воспользоваться девичьим телом. Ну и что, что мертвые? Дикому человеку все одно.

Тут то и сорвался Он. Схватился покрепче за топоры, да разметал по окрестностям черепа, да кости полесной братвы. Да и не братья они ему, гниль серомордая. Так – попутчики. Были.

А девчонок похоронить решил. Цепануло его что-то. Одно дело с мужиком схватиться. А то с бабой…

Первую у леса прикопал. Кол с атомовой решеткой на могилу поставил – все, как учили в Храме когда-то. А вторую…

Вторая еще жива оказалась!

Дотащил он ее тогда до села одного. Его там знали. Плохо знали. Да только Лекарь там был свой, выхаживать умел. Едва ли с не с того света людей возвращал. К нему Бравур и направился.

В селе девушку принять отказались, а его самого не пустили. Вот и снова взялся Он за топоры. Да снова показал себя во всей красе. Чего-чего, а биться он умел.

Когда третьего силача местного одолел, селяне бросили упрямиться и согласились принять гостей.

Бравур ничего не ел и не пил, от даров местных отказался и раненую тоже кормить не давал. Все, что до нее допускал, сам приносил, да сам готовил. Ночами не спал, караулил, что б местные не выкинули чего. Мало ли! На Атом надейся, а сам – топор на поясе подтяни, да смотри, что б в руку брался легко.

Лекаря взял на испуг, тот и лечил. Удар топора в грудь – не детский лепет, тут постараться надо, что б больной не «отмучался».

Уж лето подошло к концу, минула осень. Поднял док девицу на ноги к первому снегу.

А та… как глаза открыла, так все проклятия на него сложила, какие только знала, да какие в голову пришли. А Он и рад, стоял и лыбился, как мудак. Уж больно по сердцу Она ему пришлась. Да к тому же прикипел Он к Ней - столько вместе!