Симфония Любви для скрипки с оркестром

Глава первая

Флориан так долго ждал этого вечера, что теперь, когда он наконец наступил и до начала его первого сольного концерта оставалось всего несколько минут, юноша пытался понять, чего в его сердце больше – волнения или нетерпения. К счастью, всё прошло великолепно, даже лучше, чем Флориан мог себе представить. Как только он вышел на сцену и коснулся смычком струн, волнение, преследовавшее его последние несколько дней, бесследно исчезло. Погрузившись в чарующий мир музыки, скрипач будто воспарил над огромным, до отказа заполненным старинным залом, и ничего другого для него уже не существовало. Лишь когда смолкли последние звуки серенады и Флориан опустил смычок, вздох облегчения вырвался из его груди, и он радостно прошептал: "Слава Богу, всё позади! "

В зале стояла тишина. "Наверно, им не понравилась моя игра"- с досадой подумал музыкант, но в тот же миг на него обрушился такой шквал аплодисментов, что не было уже никакого сомнения в том, что это – настоящий триумф. На сцену летели цветы, со всех сторон, не смолкая, неслись крики "Браво! ", и Флориан, не переставая кланяться публике, чувствовал себя в эти минуты самым счастливым человеком на свете.
Вдруг он ощутил такое сильное головокружение, что едва удержался на ногах. А публика продолжала восторженно скандировать "Браво! Браво! Брависсимо! ", не желая отпускать его со сцены. Когда Флориану всё же удалось скрыться за бархатным тёмно-бордовым занавесом, он понял, что силы совсем оставили его. Кто-то заботливо поставил рядом с ним удобное кожаное кресло, и он тут же, почти без чувств, опустился в него. Неожиданно раздался знакомый голос:

– Мальчик мой, да на тебе лица нет! Что с тобой? – с тревогой промолвил неизвестно откуда появившийся профессор Мирский.

– Профессор? Каким чудом вы здесь оказались, Святослав Константинович, вы ведь должны быть в Мюнхене? – удивлённо спросил Флориан, не преминув при этом, несмотря на своё плачевное состояние, заметить, что Мирский в своём новом костюме цвета морской волны как всегда выглядит безукоризненно.

– Как видишь, я здесь, рядом с тобой. Разве я мог пропустить твой первый сольный концерт? Так что всё-таки случилось? – переспросил профессор, не сводя с Флориана глаз, в которых отразились неподдельные тревога и беспокойство.

– Ничего страшного не случилось. Наверное, я просто переволновался, – виновато улыбнувшись, ответил Флориан.

– Ну, дай-то бог, чтобы так! Когда ты поклонился публике и тебя слегка качнуло в сторону, я, признаться, очень испугался.– Да я и сам испугался, что тут говорить, но сейчас уже все в полном порядке, как будто ничего и не было.

– Ну и прекрасно! Я тебя поздравляю, мой дорогой! Ты был просто великолепен! Зрители слушали тебя, как зачарованные, а некоторые так прониклись твоей игрой, что плакали, и даже не пытались скрыть свои слёзы! В их числе – можешь себе представить – оказался и я, – с улыбкой произнес профессор.

– Если бы не вы, Святослав Константинович, я вряд ли стоял бы сегодня на этой сцене, так что мой успех – это и ваша заслуга! – с чувством искренней благодарности промолвил Флориан. – Знаете, выйдя на сцену я полностью растворился в музыке и не видел, что творилось в зале.

– Это говорит о том, что из ученика ты превратился в профессионального музыканта! – произнёс профессор, и по-отечески обнял юношу.

– Скажите, а как вам удалось вырваться из Мюнхена, ведь у вас такой насыщенный график выступлений? – с удивлением спросил Флориан.

– Видимо, кто-то услышал мои молитвы... У них там что-то сломалось на сцене, в программе произошли изменения, и моё выступление перенесли на завтра.

– И вы проделали такой путь только ради того, чтобы послушать мою игру?

– А почему это так тебя удивляет? Разве в том, что педагог следит за успехами своего любимого ученика есть что-то ненормальное?

– Признаться, я и не подозревал, что нахожусь в числе ваших любимых учеников!

– Если бы ты об этом знал, то никогда не достиг бы таких потрясающих успехов, – с напускной строгостью ответил профессор.

– Возможно, вы и правы! – рассмеялся Флориан.

Флориану было приятно слышать такие добрые слова от человека, который, как ему казалось, всегда был довольно скуп на похвалу, а то, что профессор Мирский преодолел такое огромное расстояние только ради того, чтобы поприсутствовать на его сегодняшнем концерте, и вовсе привело его в восторг.

Тем временем оставшиеся в зале зрители каким-то образом проникли за кулисы и окружили Флориана и профессора плотной стеной. Пришлось приложить немалые усилия, чтобы вырваться из их объятий.

– Привыкай, дорогой, теперь у тебя не будет отбоя от поклонников! – рассмеялся Святослав Константинович. – Впрочем, к этому быстро привыкают! Но помни - бремя славы тяжкое, и далеко не у каждого хватает сил нести его с достоинством и честью. Кстати, если не секрет, какие у тебя планы на сегодняшний вечер?

– Да, собственно, никаких. Выпьем с музыкантами по бокалу шампанского, а потом я полностью в вашем распоряжении.

– В таком случае, если не возражаешь, я могу до утра составить тебе компанию, а утром закажу такси и уеду в аэропорт.

– Буду очень рад! И такси заказывать не надо, я сам отвезу вас, – радостно ответил Флориан.

– Если не уснешь! – улыбнулся профессор.

Не прошло и часа, как они уже пили ароматный кофе и увлечённо беседовали в небольшой, но очень уютной, обставленной со большим вкусом, квартире Флориана. Говорили обо всём, не только о музыке, но больше всего Мирского интересовали планы любимого ученика на будущее.

– Теперь, когда ты стал настоящим музыкантом, я даже не побоюсь сказать – виртуозом, тебе нужно внимательно отнестись ко всем предложениям, которые, я уверен, посыплются на тебя со всех сторон. Ты еще не думал о том, чем будешь заниматься дальше? С кем бы тебе хотелось сотрудничать?

– Да я так устал, что мне пока ни о чем не хочется думать. Хочется тишины! Уехать бы куда-нибудь из города хотя бы на неделю... – в голосе Флориана было столько грусти, что, казалось, еще немного, и он расплачется, как ребенок.

Профессор с сочувствием взглянул на юношу. Он знал, что после смерти отца Флориану пришлось нелегко, и только огромный талант и титаническое трудолюбие помогли ему выстоять и достичь такого невероятного успеха.

– Ты прав, Флорушка, тебе действительно надо отдохнуть, ведь последние полгода были для тебя такими напряжёнными!

– Подготовка к конкурсу отняла у меня все силы и все время. Ни о чём другом я и думать не мог! – на несколько секунд Флориан умолк, и в его глазах заблестели слёзы. – Я должен был победить на конкурсе, ведь я пообещал это отцу незадолго до его ухода...

– Мне понятны твои чувства, и мне очень жаль, что твой отец не увидел твоего сегодняшнего триумфа. Он бы по праву гордился тобой.

– До сих пор не верится, что его больше нет. Иногда мне кажется, будто он здесь, рядом, – обведя комнату взглядом полным грусти, тихо промолвил Флориан.

– Кто знает, может, так оно и есть, – то ли с болью, то ли с надеждой в голосе промолвил профессор. – А как тебе покажется мое предложение? Вот, послушай: через несколько дней я вернусь из Мюнхена, и мы с тобой отправимся на недельку в Жураны, мою родную деревню. Думаю, лучшего места для отдыха тебе не найти!

– Не знал, что вы родом из деревни. Никогда бы не подумал! С удовольствием поехал бы с вами, но я никому там не помешаю?

– Мешать там уже некому. После смерти родителей в доме никто не живёт. Я стараюсь бывать там при первой же возможности, но, к сожалению, консерватория и частые концерты почти не оставляют времени на такие поездки.

– Но ведь за домом кто-то присматривает в ваше отсутствие?

– Домом и садом занимается Иосиф, – мой старый друг, управляющий и садовник в одном лице.

– Ну надо же, у вас даже есть садовник! Ваше предложение так неожиданно... Конечно, я согласен! Спасибо вам, Святослав Константинович, спасибо вам за все, не только за это. Знаете, вы первый, кому мне после ухода отца захотелось сказать доброе слово и искренне улыбнуться. Потеряв самого дорогого для меня человека, я полностью ушел в себя, попытался от всего и от всех отгородиться. Кроме музыки меня уже ничто не интересовало, я стал раздражительным и злым, люди стали бесить меня...

– Не наговаривай на себя! Вот увидишь, отдых в деревне пойдет тебе на пользу.

Глядя на профессора, Флориан не мог понять, что происходит сейчас с его сердцем. Он будто впервые увидел это красивое, доброе лицо, этот мудрый, открытый взгляд. Флориан всегда относился к Мирскому с огромным уважением, но лишь как к прекрасному педагогу и талантливому музыканту, не более. Он и представить себе не мог, что между ними могут завязаться какие-то отношения за стенами консерватории. В голове Флориана, словно в калейдоскопе, стали мелькать годы учебы в консерватории, он вспомнил одну весьма неприятную историю, в которую влип из-за своего вспыльчивого характера, и только теперь понял, что выпутаться из неё ему удалось лишь благодаря вмешательству профессора. А его армейская служба, которую правильнее было бы назвать стажировкой в знаменитом военном оркестре? Наверняка и тут не обошлось без участия Святослава Константиновича. И, наконец, вчерашний концерт, который вряд ли бы состоялся, если бы его организацию не взял на себя Святослав Константинович? «Как странно, что я только сейчас заметил, какое доброе сердце у этого человека и с какой заботой он всегда относился ко мне. Но почему? Мы ведь с ним совсем чужие люди» – подумал с недоумением Флориан.

Они проговорили до самого утра. О том, что Флориан отвезет профессора в аэропорт уже не было и речи, – к утру сон так сморил его, что он не мог двинуть ни рукой, ни ногой. Ему было неловко, что все так получилось, но профессор его успокоил:

– Все хорошо, не переживай! Пока ты заваривал на кухне кофе, я заказал такси. Через несколько минут я уеду, и ты ляжешь спать.

– Мне стыдно, что я так раскис, простите! Буду с нетерпением ждать вашего возвращения! – в голосе Флориана скользили мягкие, душевные нотки. – Спасибо вам за этот прекрасный вечер, Святослав Константинович!

– Вечер давно миновал, мы проговорили с тобой всю ночь! Посмотри в окно, уже светает.

Проводив профессора, Флориан тут же улёгся в постель и попытался уснуть, но сон, как назло, куда-то улетучился, а в голове вился целый рой мыслей и воспоминаний. Вчерашний вечер был, несомненно, одним из самых счастливых вечеров в жизни Флориана, ведь сбылась его заветная мечта – он дал свой первый сольный концерт, и не где-нибудь, а в самом престижном зале столицы, легендарная сцена которого ещё помнила выступления великих Рахманинова и Шаляпина. Но, вместе с огромной радостью, переполнявшей его сердце, юноша испытывал ни с чем несравнимую горечь и боль от той пустоты, которая образовалась в его жизни после смерти отца. Связь между ними была настолько сильной, что они понимали друг друга без слов. Казалось, отец будет рядом всегда, и вдруг в канун Рождества всё так внезапно оборвалось...

Лишь когда утреннее солнце заглянуло в окно и звонко защебетали птицы, Флориану удалось ненадолго уснуть. Ему даже приснился удивительный сон, будто он гуляет в каком-то незнакомом лесу...

... День был красивый и солнечный, но внезапно налетел свирепый северный ветер, тяжёлые свинцовые облака закрыли солнце, и разразилась страшная гроза. Молнии огненными стрелами, одна за другой, пронзали небо, а раскаты грома были такими мощными, что в сердце Флориана, который никогда не боялся грозы, зашевелилось что-то недоброе, похожее на страх. Вскоре гроза немного утихла, но по-прежнему было темно, будто ночью. Флориан понял, что заблудился. “Ну вот, только этого мне не хватало! ” : с досадой подумал он. Неожиданно в блеске вспыхнувшей молнии Флориан увидел рядом с собой мужчину с дорожным фонарём в руке, облачённого в чёрную, похожую на монашескую, мантию. Не говоря ни слова, мужчина жестом указал Флориану путь и, прежде чем тот успел его поблагодарить, сверкнул газами, похожими на звёзды, и скрылся за деревьями.

Пробираясь сквозь колючие заросли, Флориан чувствовал, что его руки и колени изодраны в кровь, но останавливаться не было никакого смысла, и он продолжал идти в направлении, которое указал ему таинственный незнакомец. Вскоре впереди замерцали огни, и Флориан облегчённо вздохнул: похоже, его блуждания закончились. Через несколько минут он оказался у невысокой каменной ограды, за которой виднелась небольшая церквушка. Увидев, что дверь не заперта, Флориан, не раздумывая, вошёл внутрь. Первое, что бросилось ему в глаза - огромное, от пола до потолка, распятие. Необъяснимый трепет охватил юношу, и, повинуясь какому-то внутреннему порыву, он припал к ногам распятого Христа. В тот же миг до него донёсся голос: “Я давно жду тебя, дитя моё! ” Флориан так разволновался, что за несколько секунд испытал целую гамму чувств: от растерянности и страха – до неземного восторга и блаженства. Сердце его ликовало, а в глазах блестели слёзы несказанной радости.

Несколько минут понадобилось Флориану, чтобы прийти в себя после пережитого. Когда он вышел на улицу, никаких следов ненастья не было уже и в помине. Ярко светило солнце, заливисто пели птицы, а небо было таким голубым и прозрачным, что невозможно было представить себе, как ещё совсем недавно стихия безжалостно бушевала.

“Какой странный сон, – подумал Флориан, проснувшись. – Да и сон ли это? И кто тот таинственный мужчина в монашеской мантии, указавший мне в ночи дорогу? "

Приснившееся казалось Флориану настолько реальным, что несколько минут он лежал, боясь пошевелиться. Лишь, оглядевшись вокруг и убедившись, что он находится в своей комнате, Флориан успокоился. Он по привычке включил телевизор, чтобы посмотреть утренний выпуск новостей, но тут же его выключил. Сегодня ему было не до новостей. Все мировые проблемы ушли куда-то на второй план, а его умом и сердцем завладело смутное предчувствие, что он стоит на пороге чего-то нового и неизведанного, чего-то, что, возможно, совсем скоро изменит всю его дальнейшую жизнь.