Символы власти: Распад

Глава 1

Что будоражит разум аристократа более,

чем риск потери власти?

Поздней ночью на взмыленном коне прибыл гонец. Графа немедленно разбудили, и он принял из рук посланника конверт с гербом своего вассала. Развернув бумагу, Балдрон прочел следующее:

«Мой господин и добрый друг,

Обстоятельства не позволяют мне объясниться с тобой лично, о чем я сердечно сожалею. Моя семья вынуждена покинуть Асфирь и присягнуть на верность захватчику. Я не могу просить тебя простить меня, но надеюсь, что когда-нибудь ты меня поймешь. Я действительно верю, что его идеи несут процветание.

Я также должен сообщить, и это знак моей искренней любви и преданности, что Корунд в скором времени готовит полномасштабное вторжение в Асфирь. Вольные княжества, как вы верно догадывались, не конечная его цель.

Сообщи королю. Сделайте все возможное, чтобы достойно встретить его.

Твой переменчивый соратник в делах,

Барон Аседан Мельхиор Тафет.»

Граф смял бумагу.

Да. Это предательство не удивляло его, хотя и несказанно удручало. В пору завоеваний все искали выгоды. Тафет получил дворянство в заслугу за развитие промышленности и торговли в стране, способствовал распространению газа, пара и угля. Но традиционалистская политика короля Асфири, общий застой из-за отсутствия своевременных преобразований тормозили прогресс, и наиболее предприимчивые члены общества искали для себя выгоды на стороне. Успех и процветание в делах им предлагал молодой амбициозный захватчик, присваивающий сейчас подконтрольные Асфири земли.

Страна располагалась на Великом континенте в измерении Элисшара, населенном также эльфами, гномами и другими волшебными существами. Двадцать лет назад с изобретения парового котла людьми началась научно-промышленная революция: вследствие того, что внутри Великого континента наиболее богатые земли принадлежали крупным организованным объединениям, деловые и наиболее рисковые авантюристы, чтобы не платить податей властям, добывали ресурсы в Пустоши, землях, на востоке окаймляющих Великий континент. Территории это были дикие и суровые, наполненные существами, вроде огров и троллей, непригодными для полезной кооперации и вредящими всем остальным видам. В Пустоши же скрывались и преследуемые и беглые преступники, а по мере появления запроса на новые рабочие места и технологические разработки на копях – самые бедные слои населения и самые отчаянные изобретатели.

С момента создания первых общеполезных изобретений - пороха, телеграфной связи – стали предприниматься попытки продать это на рынке внутри континента, но спрос поначалу оставлял желать лучшего. Кто-то вроде волшебников или вампиров откровенно смотрел на все эти штучки с усмешкой. Да и сами асфирцы и многие другие людские объединения относились к дарам разгаданной природы с большим подозрением, пока платой не стало тактическое преимущество тех, кто был менее предубежден и привередлив.

Наступление на страну начиналось невинно: до смешного выгодными торговыми сделками завлекались наиболее дальние подчиненные Асфири княжества. Затем последовали административные перестановки, а далее – почти бескровный захват этих земель. Правящей верхушке королевства тогда казалось, что Корунд Морга Цаворта, дворянин, выходец из Асфири, изобретатель с неожиданно проявившимися политическими амбициями, лишь наглый разбушевавшийся мальчишка в компании наемников, и королевские войска с легкостью отобьют территории. Но противостояние затянулась, а потом и технический перевес дал о себе знать.

Знатным вельможам, и тем паче членам королевской династии до последнего хотелось не видеть очевидного и цепляться за мир. Стареющий король всю жизнь провел в войнах, на которых потерял обоих сыновей-наследников, как и отца когда-то. Теперь у него осталась внучка, на которую он не рассчитывал, и страна на пороге великого перелома.

Граф Балдрон Турмалан Моха, получивший нынче весть о предательстве своего вассала, приходился монарху племянником.

Повертев в руках смятое послание, граф поднялся в кабинет, про себя хмыкнув: «Спасибо, что хотя бы предупредил».

В голове всплыла одна из последних встреч с бароном-изменником.

Аседан тогда, как это часто бывало, пытался внушить Балдрону мысли о пользе новых веяний. Вышагивал по кабинету, энергично размахивая руками. На тот момент он, вероятно, уже раздумывал над предательством, но все-таки хотел, чтобы граф его понял. Балдрон отчасти понимал, но речь шла не только о его стране, но и о его семье. Ветер в мире менялся, ветер, порывов которого он и его родные надеялись миновать. Злости граф не испытывал. Только усталость и досаду.

Тучный, с горящими глазами, Аседан представлялся графу неприятным контрастом с собой: усталым, с посеревшим лицом, стального цвета волосами и глазами – родовым наследством прародительницы-волшебницы, придававшим представителям королевской династии сходства с приведениями.

Тафет вздрагивал и взвивался с новой силой, когда бросал взгляд на молчаливого графа. Излишняя возбужденность случалась с бароном всякий раз, когда он выходил на след дичи или предчувствовал успех в новом предприятии.

Наконец устав от длительной и лишающей сил речи Аседан повалился в кресло перед графом. Тот продолжал молчать.

- Скажи хоть что-нибудь! - не выдержал Аседан.

- Что ты хочешь услышать? Что мы отстаем – согласен. Что у нас нет природных преимуществ, как у магов, эльфов или вампиров – согласен. Что надо превратить страну в частную компанию – не согласен. Люди не винтик в механизме.

- Но нищета…!

- Твои представления о благоденствии зависят только от тебя самого. Тебе нужен блеск, а кому-то достаточно дома и куска хлеба. У нас никто не голодает.

Аседан рассмеялся.

- То, что люди не умирают голодной смертью, не значит, что никто не голодает.

- Можно подумать, что режим Корунда на практике обещает всеобщее процветание! – отмахнулся граф.