Сиротка

Сиротка

Сиротка
Антоша очень походил на мать. Несмотря на то, что рос один в семье, его не баловали, Леонтий учил сына крестьянскому делу.
– Помощник, кормилец, работник, – называл его отец, подсказывая, показывая, что и как правильно делать.
Часто Антоша оставался дома, помогал печь хлеб, готовить обед.
Много раз воспоминал детство.
- Был я мальчишкой - задирой, и соседские ребята частенько меня поколачивали. Однажды решил им отомстить. Вырыл яму, наложил стекла, а потом забыл где, да и сам в неё угодил, глубоко поранил ногу. Приковылял домой, мать рану перевязала, спрашивает:
– Антоша, а откуда на поляне стекло? Каждую неделю убираем. Не иначе как ты принёс?
Мальчик заплакал:
– Вырыл яму, хотел, чтоб Игнат или Колька попали в неё.
А мать ему:
-«Не рой яму другому - сам в неё попадёшь».
Начал сын жаловаться, что соседские ребята его обижают. Мария покачала головой:
– Сынок, ты же язычок распускаешь, злое дело в голове затеваешь. За это и наказал тебя Господь. Запомни: плохая мысль слово зряшное родит, дурное слово бедой грозит.
Крепко это запомнил дед и нас внуков поучал:
– Никому не грози и никого не бойся.
Антоша рос трудолюбивым и очень музыкальным, Леонтий учил его играть на гармошке и балалайке, купили и домбру. Постепенно парень стал желанным гостем на всякой вечеринке. Гармонист - первый парень на деревне, поэтому и женихаться рано стал. А невесту приглядел красавицу Фетисту - дочь Стеши. Стройная, с тонкой талией, упругой грудью. В её походке и поведении виделось то дерзкое, что дозволено красавицам, знавшим о своих чарах. Антоша терял дар речи при виде девушки. Когда пришло время жениться, два дня дожидался, пока даст она согласие на разрешение заслать сватов. Готовились заранее. Мать хлеб испекла, да и жених подарок купил, чтобы в грязь лицом не упасть. Пошли сватами в дом невесты кум Константин (язык - подвешенный) с женой Ульяной. Антоша, как ни готовился, но заробел, а сваты дело своё знают, двери отворяют, речи начинают:
– У вас товар, у нас купец, всем молодцам молодец.
Жених стоит чуть живой от волнения.
Приняли их хлеб, за стол усадили. Вдруг Стеша говорит:
- Жених хороший, Фетисте люб, а жену куда приведёшь?
Антоша не растерялся, отвечает:
– Домой.
А невеста смотрит на него с насмешкой:
– К ведьме в дом не пойду. Пятистенок поставишь, тогда и сватать приходи, родители у тебя не бедные, для единого сыночка ничего не пожалеют.
Антоша, услышав это, побледнел, молча встал, не забрав тулуп и шапку, вышел. Следом не солоно хлебавши поплелись сваты, забрав одежду неудачника. Фетиста, стоя у двери, кричала:
- Никуда не денешься, у меня чары сильнее твоей маменьки.
Дома лег на кровать, отвернувшись к стене. Мать с отцом к нему и так и сяк, а он ни с кем не хотел разговаривать. Кум Константин пояснил, в чём дело. Мария заплакала и предложила:
- Мы уйдём на заимку с отцом. Вы живите здесь.
– Как ты не можешь понять, мама, они мне в душу плюнули, зная, что тебе помощница нужна. Я вас с отцом никогда не оставлю. Видеть и знать их не хочу.
Вечером не бежал теперь Антоша на свидание. Фетиста то одного парня пришлёт к нему, то подругу узнать, что до чего, а он им:
– Передайте той пройдохе и её мамочке, просить будут, десятой дорогой обойду, за мать не прощу.
Остались как - то Мария и Антон дома, отец на ярмарку с Петром поехал. Тогда и рассказала мать сыну историю, которая их с Леонтием соединила, и про Стешу, мать Фетисты, тоже. Понял Антоша, что мстила она за свою неудавшуюся жизнь. И хорошо, что до свадьбы всё открылось.
– Ты не переживай, сынок, это Господь тебя отводит. Так он нас любит, что о каждом заботится, и, если с ней не заладилось, он тебе лучшую жену даст. Это для девицы важно: в семнадцать, двое, а то и трое женихов, в двадцать, двое достойных, а в двадцать семь, лучшие позади. А для парня: в пятнадцать, молод, в двадцать пять, молодец, в тридцать пять, где такого взять?
Легче стало Антоше от разговора с матерью, уснул. Во сне увидел себя, бежавшего от собаки, но она таки вцепилась в него и укусила за ногу. Закрыл рану рукой, но кровь лилась ручьем, а собака легла рядом и стала облизывать рану.
Приехал отец с ярмарки, рассказывает:
– Ехали вместе с кумом Константином, он про друга Ивана рассказывал. Мол, мужик непьющий, жену его Настю ты, Маша, должна помнить. Покойница славная была, добрая, работящая. Четыре дочки у него: Лиза, Татьянка, Анисья, Федосья. Жена его, когда Федоску родила, умерла. Жалко девчонок, одна другой красивее. Говорил кум, что давно уже Татьяна по Антоше сохнет. Может, она станет ему парой? «Не та ягодка сладкая, что ты хочешь, а та, что для тебя поспела». Как думаешь, Антоша?
– Да мне уже всё равно. Я теперь уже никого не полюблю.
И тут же живо заинтересовался:
– А она красивая? Всех девчонок в деревне знаю, а её почему - то нет.
– Потому и не видел, что отец их работой морит, никуда не пускает.
И решили Маскаевы в Татьянин дом сватов засылать в воскресенье.
Иван Кукшенёв, оставшись без жены с четырьмя детьми, совсем затосковал. Но с ними жил еще глухонемой брат Андрон. Он и помог поднять девчонок, сам очень набожный и племянниц приучил молиться.
В доме всегда царило молчание. Иван с детства был неразговорчив, и, если бы не Лиза, сёстры не научились бы говорить вообще. Ей, старшей, больше всех досталось материнской ласки, младшие сестры не помнили мать, а Лиза разговаривала с ними, пела песни, когда отец был на работе. От горя Иван поседел, осунулся, ни на кого смотреть не мог, в дом после жены никого не привёл. Девчонок растил в строгости и в труде. Дети не ели нормального хлеба. Лиза пекла пресные лепёшки, варила, что могла, и, как говорится, «слаще моркови» девчата ничего не ели.
Год назад брали на работу на всё лето Андрея, сироту из соседней деревни. Лизе работник очень приглянулся, да и он, не избалованный женским вниманием, очаровался красивой, старательной девушкой. Узнав об их отношениях, отец благословил детей, на Рождество повенчались. Андрей бездомный, жил по людям, работал летом, зимой помогал при церкви. Привести жену парню некуда. Иван отдал им горницу, девчата спали в боковушке, где вмещался сундук и кровать, сам - на печи, Андрон - на лавке. Жили дружно, но девчата без материнского присмотра женскую работу знали плохо. Дом больше похож был на ночлежку. В семье командовала Лиза, вырастившая сестер, но и ей требовалась подсказка, помощь взрослой женщины.
В Антошу Татьянка влюбилась, как только услышала его нежный голос. Девушка никогда его видела и не знала, что гармонист, поющий песни, маленького роста, с редкими волосами, торчавшими ушами, небольшими карими глазами. Сердце девушки всегда трепетало от восторга, когда слышала его голос. О том, что у него с Фетистой скоро будет свадьба, гудела вся деревня, и Лиза, иногда бывавшая вне дома, рассказывала эти новости. Антоша очарован был другой, а Татьяна из дома никуда не ходила. И если бы ни его неудавшееся сватовство, кто знает, как сложились бы их судьбы.
С любовью пекла каравай Мария - высокий праздничный хлеб, с которым пойдут сваты в дом невесты со словами:
– Таким хлебом дочь вашу, лебёдушку белую, будут кормить в доме жениха.
И уж если хлеб приняли, вкусили, значит - готовься к свадьбе. Сколько ей пришлось хлебов таких для людей печь! Вот и для сыночка постаралась.
– Маменька родная, ночку не спала, тесто месила, Бога просила. Как хлебушек все уважают, так и сыночка будут уважать в этом доме, как хлебушек лишним не бывает, так и сыночку всегда будет место за столом. Как хлеб всему голова, так и Антоша станет главным в семье молодых, - шептала она.
Уже и хлеб готов, а ей всё не спится.
«Как завтра сваты управятся? Помоги им, Боже», - помолившись перед иконой, легла спать.
Только сваты зашли в дом, Антоша к куму с вопросом:
– А кто красивее - Фетиста или Татьяна?
– Обе красавицы, – немного подумав, ответил Константин.
– Только у Татьяны коса толще, а грудь поменьше.
– А как это? – спросил жених.
– Сам увидишь, – отмахнулся сват, укладывая в корзину каравай.
– А то давайте я вас на Буяне мигом домчу, - предложил Леонтий.
Ульяна рада бы сразу в сани да тулупчиком прикрыться, но кум традиции соблюдал. Корзину, крытую кумачом, должны видеть все в деревне. Сами сваты обвязаны длинными вышитыми полотенцами, что б всякий мог увидеть добрые намерения, честного мужа. Узнав, что пойдут пешком, Антоша совсем заробел, идти далеко. Мать с отцом из дома благословили, и остались ждать вестей.
У Кукшенёвых их ждали. Лиза с вечера варила, жарила, парила. Дрожащим голосом на правах хозяйки сказала:
– Добро пожаловать!
Выслушав свата, Иван пригласил их сесть и важно ответил:
– Таким гостям завсегда рады.
А Антоша всё по сторонам поглядывает, ища невесту.
Заметив беспокойство жениха, Лиза шепнула:
– Сейчас придёт.
Минут через пятнадцать дверь распахнулась, и Татьяна шагнула навстречу своей судьбе. Румяная от мороза, с синими большими глазами, черными бровями, густыми ресницами, пухлыми алыми губами. Казалось, только притронься к ним, и кровь брызнет. Она улыбнулась, у Антоши от её красоты сердце замерло.
– Вот, Татьяна, по твою душу пришли. Антон и его родители кланяются хлебом- солью. Говори: согласна, или, – договорить отец не успел.
Девушка, кивнув головой, тихо произнесла:
– Да! – и, закрыв лицо от смущения руками, выскочила в сенцы.
Антоша - за ней. Минут пять стояли, рассматривая друг друга. Жених, парень опытнее, начал разговор:
– Я вот тебе подарочек принёс, – открыв ладонь, подал бусы.
Помог надеть их на шею, заметил, какая нежная кожа у девушки.
– И я тебе приготовила кисет, сама вышила. Я сейчас.
Татьяна заскочила в дом, через минуту вернулась, протягивая подарок.
– А я не курю, – сконфузился Антоша.
– Я не знала, – прошептала невеста.
– Ну, ничего, я в нём сердце хранить буду.
– И моё сбереги, – чуть слышно сказала девушка.
– И твоё спрячу надёжно, – прижав к губам кисет, прошептал жених.
Антоша осмелел и неожиданно запел.
– Ох, Танюшка, да ты красавица,
поцелуй же ты меня, если нравлюсь я.
Девушка - неискушённая душа, всё принявшая за чистую монету, подалась к нему, закрыв глаза. В голове у неё промелькнуло: «Антоша- любовь всей моей жизни».
Парень растерялся, но, набравшись смелости, припал к губам желанной. Её губы пахли цветами «кукушкины слёзки», что росли в июне на холмах, - красивые синие цветы радовали своим запахом.
"Вот так бы всю жизнь с ней, единственной"…, - подумал жених. И высоко на небесах их услышал Бог, мечты сбылись.
Уже вечерело, сваты вышли из дома. Антошу еле оторвали от невесты. Они так и стояли, обнявшись, очарованные друг другом.
Как на крыльях летел парень к родителям с радостной вестью. Ему хотелось поделиться чувствами, теснившими грудь, кружившими голову, радовавшими сердце. А возле ворот стояла Фетиста, злая, решительная. Она узнала о сватовстве и накинулась на Антошу:
– Хочу в твои бесстыжие глаза посмотреть. Ты что вытворяешь?
Счастливый жених не ожидал этой встречи.
– Да пошла ты со своей мамой.
У Фетисты после услышанного гонору поубавилось, уже спокойнее стала упрашивать:
– Давай так: без свадьбы повенчаемся, у нас будем жить. Мать согласна, что ты к нам придёшь.
– А меня спросили, хочу ли я?
– Ты меня любишь, только одну меня, я знаю.
Она обхватила его за шею. Он оторвал её руки от себя, оттолкнул. Фетиста упала и закричала:
– Я тебе не дам жениться. Завтра пойду к Татьяне, скажу, что у нас было всё. Я тебя по деревне ославлю.
– Ну и дура. Себя ославишь, – сказал подошедший Константин. - Только попробуй свадьбу сорвать, ребят попрошу, ворота дёгтем измажут, всех женихов отвадишь. Давай расскажи, как сватов с мамой встретили, так к вам никто и не заглянет. Будешь с мамой своей вековать. А к Татьяне не смей ходить. Ивану скажу, как придёшь, собак чтоб спустил, поняла?
Фетиста, плача, опустив голову, пошла прочь.
В следующее воскресенье Леонтий и Мария с подарками пришли в дом невесты. Татьянке везли шубку заячью к свадьбе, Ивану - сапоги хромовые и рубаху, девчонкам - сарафаны с полушалками. Андрону - меховую безрукавку. Ему никогда ничего не дарили, не было в семье так заведено, он растерялся, обрадовался, а потом заплакал, как ребёнок. Все подарки понравились, гостей усадили, угостили. Иван пригласил сватов в сарай посмотреть приданое. Скотинка у него вся добрая, ухоженная, сытая. Видя, как довольны гости, произнёс:
– Приданое для дочки выбирайте сами, что глянется, то и берите. Для хороших сватов ничего не жалко.
Мария, полюбовавшись Ивановым добром, сказала:
– Молодец, Ваня, дочек красавиц вырастил, и хозяин ты добрый, из хорошего дома невесту берём. А скотину нам не надо, у нас своего хватает, за дочку спасибо тебе.
– Так у нас и мануфактура есть, – с гордостью сказал Иван.
Вернулись в дом. В горнице стоял сундук, в нём лежали платья покойной Насти, подаренные барыней, у которой служила. Она её очень любила и, когда девушка выходила замуж, одарила её своими платьями. Они были из ситца, шёлка, батиста и бархата. Мария с интересом рассматривала их. Беда этих платьев одна: на Лизу - малые, на Татьяну, Федоську и Анисью - большие.
– А знаете, давайте я вам эти платья переделаю, они станут впору. На дочку (так сразу назвала Татьяну) – нашью, у меня есть из чего, и к венчанию постараюсь. Отпускай, Ваня, девчонок на примерку.
Через время сёстры уже гуляли в обновках. Таня сразу назвала Марию мамой. И девчата тоже её стали звать мамой Машей. А между собой нежно «мамой старенькой».
Закончилась подготовка к свадьбе. Мария сшила невесте платье из тонкого батиста. Фату с венком купили в монастыре, где очень искусно расшили её местные мастерицы. Настал день свадьбы, в доме жениха не спали всю ночь, помогала Марии Варя, Нюра. Всё удалось на славу. Утром поехали выкупать невесту. Лиза с Анисьей, наряженные, уже ждали гостей на крыльце дома Тани. И когда после шуток и переговоров сватов, наконец, Антоша оказался рядом с желанной в наряде невесты, она ему казалась незнакомой барыней, даже оробел. Но увидев глаза, полные любви и нежности, обнял, поцеловал.
Отец благословил дочь. Вся деревня пришла полюбоваться на молодых. В толпе Антоша увидел Фетисту, которая украдкой вытирала слёзы.
Антоша и Татьяна под весёлую плясовую сели в наряженные лентами сани. Снег искрился, лошади ходко несли молодых в новую счастливую жизнь.
Пятьдесят пять лет прожили мои дедушка с бабушкой. В любви, согласии и понимании. И расставались только тогда, когда дедушка уходил на фронт.