Сиротка для графа

1

Девчонка сводила его с ума.

Дошло до того, что Джейсон всерьез склонялся к мысли, будто мисс Лорейн Тернер – живое наказание за все его прегрешения в прошлом. Белокурый дьявол в юбке с завидным постоянством испытывала нервы Джейсона на прочность и в очередной раз довела его до белого каления. Уже трижды только за эту неделю!

С виду девчонка – сущий ангел. Светлые пшеничные локоны, нежная сливочная кожа, аккуратные розовые губы, изогнутые в застенчивой улыбке, пленительная природная мягкость и грация в каждом движении, всегда невинный и немного наивный взгляд в невозможно голубых глазах. Сама скромность и благовоспитанность.

Однако он был более чем уверен, что Лорейн умело притворялась, ведь как иначе объяснить то обстоятельство, что ее любимая шотландская овчарка испражнялась исключительно под рабочим столом Джейсона? Пять пар безвозвратно испорченных домашних туфель! Не говоря уже о неописуемом чувстве в те незабываемые мгновения, когда Джейсон осознавал, что наступил на новый собачий «сюрприз». Как вообще это ужасное четвероногое умудрялось пробираться в его кабинет? Очевидно, именно Лорейн приучила свою колли портить его ковры, обувь, а заодно и нервы. Как подозревал сам Джейсон – в отместку за ехидные реплики в адрес девушки и полное пренебрежение в прошлом.

Четыре года назад волею судьбы Джейсон Грей, седьмой граф Пембрук, стал ее опекуном, тогда еще четырнадцатилетней девушки-подростка, худенькой и нескладной, с волосами цвета соломы и большими голубыми глазами. Он видел Лорейн лишь однажды и почти не запомнил ее лица. Зато помнил, как она заикалась от волнения и едва ли могла закончить хотя бы одну фразу до конца. Кажется в ту единственную их встречу, он посоветовал Лорейн стараться говорить как можно меньше, чтобы не портить общее впечатление.

Девчонка принадлежала к обедневшему и когда-то знатному роду и, оставшись сиротой, стала воспитанницей его деда, ну а Джейсону не было до нее никакого дела. Граф исправно присылал деньги на содержание, но никогда не читал отчетов ее учителей и не интересовался успехами своей подопечной. До недавнего времени Джейсон почти и не вспоминал о Лорейн Тернер, пока в один не самый прекрасный день его тетя леди Глория не воспылала навязчивой идеей породниться с другим аристократическим родом. Ее собственные дочери – двоюродные кузины Джейсона – были еще слишком молоды для заключения брака, а потому мисс Тернер как никто другой подходила для столь великой династической цели. К тому же – о чудо и поразительное совпадение – Лорейн как раз недавно стукнуло восемнадцать лет. Идеальная кандидатура! Ну а раз сама леди Глория взялась за устройство воспитанницы Джейсона, то сбагрить девчонку по-тихому какому-нибудь состоятельному помещику теперь не удастся.

Припомнив заикание Лорейн и ее невыразительную фигуру, лорд Грей цинично размышлял о том, что придется немало раскошелиться на приданное для мисс Тернер, дабы заинтересовать возможных претендентов на ее руку. Но в тот день, когда девушка прибыла в Лондон, граф столкнулся с собственным жестоким заблуждением.

Джейсон смотрел на нее и не мог поверить в произошедшие с Лорейн изменения. Она была хороша как первые лучи рассвета, как долгожданный дождь после жаркого зноя, как белоснежное поле, укрытое девственной шапкой январского снега. Глядя на нее, в голове не оставалось места для тривиальной лести, ведь Лорейн Тернер оказалась совершенно необычайной красавицей. Куда только подевалась та нескладная девчонка с неказистой на его вкус внешностью? Возможно, Джейсона обманули и перед ни вовсе не мисс Лорейн Тернер? Она заметила его ошеломленный, полный восхищения взгляд, и не смогла сдержать довольной улыбки. Четыре года назад он едва смотрел в ее сторону, а теперь же был не в состоянии отвести от нее глаз.

Джейсон почти поверил, будто Лорейн – чистый ангел во плоти, пока не познакомился с ее собакой по кличке Шторм, которое кроме как исчадием ада и назвать было нельзя. Однако девчонка в ней души не чаяла и самозабвенно бросалась на защиту всякий раз, когда это пушистое торнадо учиняло очередной погром в его доме. Говорят, подобное притягивает подобное? И как после этой неугомонной шотландской овчарки можно было всерьез поверить будто девчонка ангел? Вот и Джейсон сильно сомневался.

Да и сама мисс Тернер также не отличалась тихим и скромным нравом, как графу показалось в начале. Лорейн могла целыми днями без умолку болтать о всякой всячине. Причем на трех языках. И ни разу не заикнуться, словно бы в насмешку за его старый язвительный совет помалкивать с подобным недугом речи. Порой он ловил на себе ее внимательные, оценивающие и словно бы препарирующие взгляды, от которых Джейсону становилось весьма неуютно. Будто бы девчонка знает о нем куда больше, чем он желает показать, или почти близка к правде. Самое удивительное, что он легко игнорировал подобные взгляды от других мужчин и женщин, пытающихся угадать что у него на уме, а вот Лорейн вызывала в нем смутную тревогу. Так или иначе граф был практически уверен, что его воспитанница далеко не так проста какой всем кажется.

А еще мисс Тернер любила устраивать домашние спектакли со слугами и даже сумела приобщить к этому занятию его тетю и двоюродных кузин. Лорейн наполнила его дом нескончаемым смехом, визгом, шумом, топотом и порой таким зловещим грохотом, что у Джейсона едва ли не останавливалось сердце. Она перевернула вверх дном его спокойную и упорядоченную жизнь.

Граф стоически терпел ребяческие выходки Лорейн и смиренно ждал день ее дебюта, но сегодня эта девчонка и ее невоспитанная собака перешли все допустимые границы!

Дверь его кабинета была зловеще приоткрыта и Джейсон уже не ждал ничего хорошего, морально готовясь к тому, что он может там увидеть. Но когда он переступил порог комнаты, то застыл в немом ужасе. Колли, предварительно измазав лапы в каминной саже, радостно скакала по дивану и самозабвенно грызла подушки. Однако это были еще цветочки. Переведя взгляд на свой стол, у Джейсона нервно задергался глаз. От безупречно ровных стопок документов не осталось и следа. Письменные принадлежности валялись в полнейшем беспорядке, а парочка конвертов была беспощадно пожевана. Ну а вишенкой всего этого безобразия стала опрокинутая на бумаги чашка черного кофе, который граф любил выпить в полдень вместо жидкого чая.