Сказ о чудо-блюде

Сказ о чудо-блюде

Внимание! Пропаганда молочной продукции в тексте является иронией над действительностью. Автор предупреждает, что употребление коровьего молока вызывает диабет второго типа, катаракту, артрозы и другие заболевания.

Есть на белом свете око,
Что ни близко, ни далёко,
День и ночь оно не дремлет, 
Всё что в мире есть объемлет:
Где какие государства,
Где любовь, а где коварство – 
Видел много вещий глаз 
И поведает рассказ. 

За лесами на предгорье,
Что к востоку Черна моря
В безымянной деревушке 
Жили-были две старушки
Степанида и Авдотья.
Жили дружно, не заботясь
О политике и праве.
Днём гуляли по дубраве,
Вечер – ужин, ночь – по койкам, 
Утром – огород и дойка 
Их единственной бурёнки – 
Шерсть лоснится, ноги тонки, 
А на шерстке пара пятен – 
Вид бурёнки аккуратен. 
Как-то раз с утра пораньше 
Степанида, назевавшись,
Ставней отворив заслонку,
Шла на двор доить бурёнку. 
Только видит – нет коровы!
Степанида: «Воры! Воры!»
Разбудила всю деревню!
Причитала: «Ой, не верю...
Как же нам без молочка-то
И молочных суррогатов?»
Так ревела б всю неделю,
Но приходит вдруг Емеля,
паренёк из крайней хатки.
В детстве он любил загадки,
Песни шутки и частушки
Всё послушать от старушки.
Вот ему уже под двадцать,
Может в деле разобраться
И, вскарабкавшись на печь
Молвил он такую речь: 
«Баба Стеша и Авдотья,
Говорить не мастер хоть я,
Но поверьте мне на слово:
Видел, кто украл корову.
То была чудна тарелка,
Не велика, даже мелка,
Колесила всё по небу,
По непожатому хлебу. 
Я на ферме был в вахтёрке
И увидел, как на тёлку 
Сквозь собравшиеся тучи 
Опустился синий лучик. 
Стала ваша вмиг бурёнка 
Меньше тощей собачонки
Поднялася в чудо-блюдо
И умчалась в ниоткуда».
Слушали его старушки 
Навострив четыре ушка,
Подивились чудо-блюду,
Что явилось ниоткуда,
Только как помочь их горю? -
Проку мало от историй.
И тогда сказал Емеля:
«Я тарелку одолею, 
Если воровское чудо
Снова явится досюда».

День прошёл, и вот под вечер
Паренёк - суму за плечи,
Вывел в поле две коровы,
И, лишь тьма покрыла гору,
Затаился у канавы
Для немедленной облавы.
Час прошёл, другой и третий – 
Всё спокойно в лунном свете.
Дремлют стоя две коровы…
Наш Емеля хмурит брови: 
«Неужели чудо-блюдо
Не явится уж досюда?»

Вдруг с востока яркой стрелкой
Замелькалася тарелка.
Колесила всё по небу,
По непожатому хлебу
И застыла над бурёнкой…
Емельян не спал в сторонке,
Сгрёб всё мужество до кучи,
И едва забрезжил лучик,
Он метнулся до коровы…
Травы стали враз огромны,
А кусты - как великаны!
Свет окутал Емельяна:
Ноги потеряли землю, 
Всё смешалось в канители…
Наш Емеля в люк втянулся
И под ним проход сомкнулся.

Глянул вправо, глянул влево – 
Видит что-то вроде хлева:
В нём овес едят бурёнки – 
Все не больше собачонки, 
А у входа на крылечке
Спят чумазы человечки:
С виду – точно тараканы,
Руки – крепкие капканы,
А в закрытые глазищи 
Лезут длинные усищи;
И храпят по-человечьи – 
«Должно, сон у них не вечный, - 
Рассуждает наш Емеля. – 
Эй, хозяева! Под дверью!»
Встрепенулись тараканы,
Подбежали к Емельяну: 
«Кто такой? Как очутился?
Не тебе ведь люк открылся!
Для чего ты нам, мальчонка?
Где ещё одна бурёнка?»
А Емеля, знай, смеётся
Да чумазым признаётся:
«Я и есть ещё бурёнка!
Долго ждал я вас в сторонке
И, едва узрев сквозь тучи,
Кинулся под синий лучик.
Так что, воры-басурманы,
Не гневите Емельяна!»
Вместе с этими словами
На глазах у тараканов
Достаёт он из котомки
Дедовский обрез двустволки:
«Отвечайте, чуждо племя,
Для чего в такое время – 
Ночью тёмной, полвторого – 
Вы воруете корову?»
Растерялись тараканы, 
Видят: вправду дело дрянно,
Не сбежать им влево-вправо.
Стали кликать генерала.

Генерал явился скоро, 
Поглядел в обрез сурово – 
Делать нечего! Придётся
Рассказать про жизнь за Солнцем. 
Начал он, хлебая квасу:
«Мы - совсем иная раса!
Бороздим простор Вселенной,
Инженериею генной 
Занимаемся от скуки –
Процветают все науки;
Излетали мы весь космос!
Изучили Демос, Фобос,
Убирали пятна с Солнца,
Чистили Сатурна кольца
И (что я так не приемлил)
Раз отправились на Землю…
О, ты б знал, какое чудо
Ходит меж простого люда!
Вы зоветё их коровы…
Да, согласен, пусть мы воры,
Но вкуснее молпродуктов 
С вечерка или под утро
Ничего мы не едали!
Понимаешь ты?» 
«Едва ли!
Объясни-ка ты, чумазый,
В честь каких таких фантазий
Уменьшаешь ты бурёнок
До размеров собачонок?
Ведь при этих габаритах
С дюжины и полкорыта 
Не надоишь, аль не прав я?»
«Эх, Емеля, знаю, знаю…
Только наша-то тарелка
В полный рост корове – мелка,
А без молока не просто:
Стали мы молокососы».
«Эка хитрая наука! – 
Почесав ружьём за ухом,
Ухмыльнулся наш Емеля, - 
Так тебе я и поверил!»
Тут взмолилися пришельцы: 
«Пощади ты наши тельца!
Если б лучшую идею
Нам подкинул ты, Емеля,
Мы вернули бы всех тёлок
И в деревню, и в посёлок!..
Только как без молочка-то
И молочных суррогатов?»

Наш Емеля был не промах:
Осмотрел чужи хоромы,
Мимо пропустив вопросы,
Молвил так: «Молокососы,
Вы же ростом человеку
на две трети до коленки!
Хватит закатить пирушку
Вам на дюжину и кружки!
Только чтоб без трансформеров,
Человеческих размеров».

Чужаки переглянулись
И… невольно улыбнулись.

Утро зрело над деревней,
Ветер шевелил деревья;
Степанида спозаранку 
Вышла из своей землянки.
Глядь – а во дворе корова
Щиплет травку возле крова.
Степанида: «Боже! Люди!
Отдало бурёнку блюдо!»
Разбудила всю деревню!
Прослезилась: «Ах, Емеля!...
Емельянушка, спаситель!
Как тебя благодарити?»
Был ответ простой старушкам
«Молока парного кружкой».

Что же сталося с тарелкой,
Не большой, скорее мелкой?
Еженощно чудо-блюдо
Прилетало ниоткуда
До Елеминой вахтёрки,
Где на кружевной скатёрке
Дожидалась полна кружка
Молока от двух старушек.

И на этом вещий глаз 
Завершает свой рассказ.