Сказ о спасении Василисы Премудрой

Алконост

- О чём задумался, свет очей моих? - промурлыкал сладкий, как сама любовь голос, зашелестели крылья и перед Никифором предстала Любава.

- Привет, - печально буркнул Никифор и тут же нажаловался, - у нас гость, а меня за хозяина оставили.

- Куда это твоя бабка, свинтила? - удивленно расширила глаза дева-птица и вспорхнула на ближайшую ветку.

- Ироду своему плешивому, видно остатки волос вы…

- Гамаюн!!! - заорал на весь лес царевич, которому надоело в одиночестве есть.

- Алконост, - дружно закатили глаза Никифор и Любава.

- Чего?

- Того, - фыркнула Любава, - но спасибо, хоть не Сирин. Терпеть не могу этих паршивок. Представляешь, - повернулась она к внуку Бабы-Яги, - Ляля опять спёрла мою ленту! Я ей когда-нибудь все перья повыдергиваю!

- И в чём между вами разница, - забурчал царевич пойманный на ошибке, - всё ведь птице-дева.

- В том, - оскорбилась не на шутку Любава, - вот придет к тебе птица-сирин, оценишь тогда встречу с птицей-алконост!

- Да я вообще про гамаюн говорил, - пробурчал царевич, - зам Бабуленьки-Ягуленьки, я один есть не могу, покушай со мной.

- Не представляю, как Олеська с Забавой терпят людей, - закатила глаза Любава, - в общем Никифор, я к тебе завтра прилечу, как этот свалит.

И нежно поцеловав Никифлора в щеку была такова.

- Она мне не нравится, - надул губы царевич сложив руки на груди.

- Зато мне нравится, - буркнул недружелюбно Никифор нависая над Василевсом.

Тот нервно икнув, решил вернуться к беседам о делах более насущных.

- Так, что-то там насчет пожевать?

- Скатерть-самобранка на столе! - возмущенно уставился на наглого гостя потомок чистой и не очень силы.

- Я один есть не могу!

- Я тебя баннику на растерзание отдам, - процедил Никифор сквозь зубы заходя за довольно насвистывающим царевичем обратно в избушку-на-курьих-ножках.

- Какая иллюминация, - восторженно уставился на горящие черепа наевшийся и как следует напарившийся царевич, промокая влажные волосы полотенцем.

Никифор покосившись на «иллюминацию» лишь хмыкнул. Не стоит, наверное, говорить, что это черепа врагов. Бабуля могла быть самой замечательной бабушкой и гостеприимной хозяйкой гостиницы, но лучше её было не злить, а уж к врагам она была показательно беспощадна.

- Я вот всё понять не могу, - уставился на Никифора Василевс. Тот лишь бровь приподнял, мол что там тебе не понятно? - Вот гамаюн посланница богов мира живых, так? - Никифор кивнул. - Сирин посланница богов мира мертвых, - Никифор снова кивнул. - А ал… как-там было-то… Алконост! Что она делает-то?! Бездельничает? Петь только может и всё!

Никифор с усмешкой посмотрел на возмущенного царевича, которому Любава видно в душу запала. Что же птице-девы были прекрасны, спору нет.

- Ты пение алконост не слышал, от их пения жить хочется, вера появляется во всё светлое и хорошее. А, да. Желания они ещё исполняют, - издевательски ответил он, - вот понравился бы ты ей и доставила бы она тебя в мгновения ока к Василисе Премудрой.

И довольный собой пошёл спать, мимоходом улыбнувшись. С соседней сосны к его ногам ухнула сова, а у мимо шедшей медведицы подкосились лапы и рухнув рядом с совой, она счастливо подгребла её под бок.

А царевич остался стоять во дворе с открытым от шока ртом, осознавая размер упорхнувших, в прямом смысле слова, перспектив.

- Я тут, подумал, - начал царевич.

- Лучше бы ты спал в три часа ночи, - буркнул Никифор.

- Уже скоро утро!

- Через час только, - промурлыкали в темноте.

- Вот именно всего-то час! В общем, я нанимаю тебя проводником!

- У нас это есть в прейскуранте? - вяло удивился наследник семейного бизнеса.

- Нету, - снова промурлыкали из темноты, - но ты можешь вписать. И цену заломи побольше.

- А поменьше никак? - заныл царевич.

- За поменьше сам иди, - зевнул потенциальный проводник, - чем тебя клубочек-то не устраивает? Самый надежный и проверенный навигатор.

- У которого нету функции выбора человеческих троп. Вечно кабаниными какими-то ведет.

- Там на неведомых дорожках, следы невиданных зверей, - тут же радостно замурлыкали.

- Ага, оно самое… Никифор, мне кажется или тут кроме нас ещё кто-то есть?

- … Ты только сейчас понял?

- Кто-то состоит на восемьдесят процентов из воды, а кто-то из тормозной жидкости, - захихикали в темноте.