Сказание о Бессмертном

Глава 6. Монстр поневоле

Когда Карий открыл глаза, кругом было светло и тихо: канула в небытие зловещая ночь с её Господами, и тишину ясного дня нарушала только однообразная песня кукушки в лесу. Этому родному звуку вторило журчание воды в реке, да успокаивающий шелест листвы на ветру.

Юноша взглянул на небо – то было ясным, как сам день, - нежная голубизна в сочетании с праздничной белизной облаков, похожих на сахарные головы, и солнце. Тёплое, ласковое, летнее солнце, дарящее свой свет зелёному, враз как-то помолодевшему лесу и быстрой, сверкающей речке. Даже уродливая старуха-скала в солнечном свете казалась не такой уж мрачной.

Несколько минут юноша лежал, вслушиваясь в эти милые его сердцу летние звуки и наслаждаясь теплом, идущим от земли; ему не хотелось подниматься. Лежать бы так и лежать вечность, так ведь нельзя: нужно разыскивать Василису и возвращаться в деревню.

Карий вспомнил о своей бедной, пленённой печенегами матери, и сердце его больно сжалось в груди. Трус! Жалкий трус! Как он мог позволить врагам увести в плен самого дорогого, самого близкого ему человека, даже не попытавшись вступиться за неё?

Когда юноша подумал об этом, глаза предательски защипало, но он усилием воли сдержал подступившие к горлу слёзы: разве маленький он, чтобы плакать? Сейчас его задача – не скорбеть по матери, как по покойнице, а освободить её из печенежского плена; только так он может искупить свою вину перед ней.

Карий поднялся с земли, но ноги почему-то держали его, подрагивая в коленях, словно от сильного страха, или долгого лежания без движений.

Голова гудела и казалась немного тяжёлой, но юноша списал это на долгий сон, который так же мог быть обмороком от пережитого: встреча с тёмной Госпожой – это не шутки.

А была ли это встреча, или всего лишь разум сыграл с Карием злую шутку? Впрочем, это было очень просто проверить: достаточно найти лачугу старой колдуньи, про которую вчера таким загадочным шёпотом рассказывала ему Василиса. Жилище ведьмы нашлось быстро: оно примостилось в тени старухи-скалы прямо на берегу реки, но было прикрыто разросшимися ивами и липами, из-за чего Карий не сразу смог его заметить. Даже издали юноша заметил, что лачуга выглядела так, будто за ней долгое время никто не присматривал, что, правда, можно было объяснить старческим маразмом её хозяйки. Дверь еле-еле держалась на петлях и едва не рухнула на Кария, когда он в неё постучал.

Ответом на стук была звенящая тишина – старуха, видимо, спала, или занималась чем-то таким, что не терпело отвлечения. Слегка рассердившись на то, что ведьма его игнорирует, юноша осторожно толкнул дверь. Та отворилась с чудовищным скрипом – Карий был сильно удивлён, что она оказалась незапертой. А вдруг лихие люди, иль разбойники какие? Неужели колдунья при её старости и немощи никого не боится?

Открыв дверь, Карий оказался в помещении, которое узнал сразу, и от того удивился и испугался ещё больше. Что за наваждение? Те же разбросанные по всей комнате свитки с заклинаниями, котёл в углу, чучело филина в углу…

Но где же сама хозяйка?

Почти сразу в нос Карию ударил тошнотворный запах, если не сказать, смрад. Так обычно пахнет тухлое мясо, если очень долго постоит на жаре, мясо, в котором завелись черви, и которое уже покрылось пятнами гнили.

Юноша невольно прикрыл рот рукой, боясь, что его вывернет наизнанку, настолько сильным был царивший в помещении вонизм.

Скоро Карий увидел и источник этого жуткого смрада: скрюченный, подобно эмбриону, уродливый, уже порядком подгнивший труп старухи. Юноша не сразу узнал старую колдунью, проводившую тот ночной ритуал с вызовом тёмных Господ. Губы мёртвого лица были крепко сжаты, и оттого казалось, что то, что осталось от колдуньи, улыбалось жуткой улыбкой; часть её плоти сгнила, в том числе лицо и глаза – точнее, дыры вместо глаз.

Карий судорожно сглотнул, попятившись к выходу, но, оступившись у самой двери, упал на спину, но тут же снова пополз к двери, не обращая внимание на боль от ушиба. Юноше показалось, что это уродливое скрюченное существо, застывшее на кровати, сейчас встанет и, распрямив спину, бросится к нему, вцепится в шею своими тленными руками… Конечно, ему это только показалось: со страху чего не примерещится?

Задыхаясь от липкого страха, Карий вскочил на ноги и бросился вон из этой нищей, заполненной смрадным духом, лачуги, да и не мог он больше находиться рядом с мёртвой ни секунды. Выскочив на улицу, юноша первым делом побежал к реке, чтобы охладить прохладной водой разгорячённое лицо; взглянув на своё отражение, он остолбенел от того, что увидел.

На миг Карию показалось, что из воды на него смотрит ещё один мертвец, таким худым и иссохшим было лицо взирающего на него лицо… не человека, а существа, точно вышедшего из ночных кошмаров. Глаза этого создания были цвета шоколада, как у Кария, но тусклы, словно существо было слепым, и так глубоко ввалились в глазницы, отчего монстр из отражения и показался юноше с первого взгляда мёртвым.

Волосы на голове у чудовища были длинными, как и у Кария, но были в разы более жидкими, чем у юноши, хотя и такими же тёмными. Взгляд юноши опустился ниже, и он был удивлён – нет, поражён, - болезненной худобой уродца: у него создалось ощущение, что тот не ел как минимум полгода и чудом не умер от истощения.