Скажи мне, что любишь

Начало.

Добро добром пребудет
И под личиной зла.

Уильям Шекспир «Макбет».

Возможно каждый из нас знает это чувство, когда есть ярое желание стать независимым человеком, когда ты хочешь убежать от криков, ссор и скандалов, куда-нибудь далеко, чтобы ни единое злое слово, никто либо ещё, не смел быть с тобой грубым, опасным... Я хочу это прямо сейчас. Мне страшно от того, что в моей маленькой, но уже такой пытливой жизни появляется всё больше и больше негатива со стороны отца.

Я сидела на холодном полу, поджав под себя ноги, прижимая ладони к ушам, и всё больше и больше впечатываюсь лопатками в стену, стараюсь не трястись как пару минут назад. Я не плакала, лишь считала секунды, что медленно вылетали из моих губ. Дрожь прошлась по телу, голоса в голове стихли. Больше не было этого: «- Как там мамочка?», потому что крики прекратились. Лишь от того, что я услышала, как что-то вдребезги разбилось об пол, я опустила руки и встала на ноги, медленно опираясь о стену своей красной ладонью.

Прилипшие к щекам каштановые волосы, я стараюсь аккуратно убрать, но небольшие порезы на пальцах вызывают неприятную боль. Блуждая красными глазами по комнате, в которой я сидела, шмыгаю носом, чуя неприятный запах гари. Обойдя большой книжный шкаф, я подхожу к зеркалу, внимательно рассматривая своё отражение. Серые глаза перестали плакать, в них лишь отражалась боль. Поправляю длинное белое домашнее платье и снова убрав передние пряди волос за уши, выхожу из библиотеки.

Я шла в оглушающую меня тишину, которая наливала из одной чаши в другую противный пищащий звук. Пока иду, по пути то и дело натыкаюсь на раскиданные вещи, осколки ваз, а обходя холл дома чуть не наступаю на осколки большого зеркала, которое еле держится на стене.

Медленно открываю дверь кухни и сразу вляпываюсь в лужу из чего-то красного... Это вино. Не кровь. Теперь я точно знаю, что потери сегодня не будет. Мои белые тапки полностью окрасились в красный цвет и поэтому их, как и, впрочем, моё домашнее платье придётся выбросить. Мой взгляд медленно скользит по помещению вызывая тысячи, а может и миллионы эмоций на моём лице. Как-бы я не пыталась их скрыть, ничего не получилось от страха.

Первое кого я замечаю - это отца, сидящего на кухонной тумбе и мирно покуривавшего сигарету, словно его ничего не волновало кроме держащего в руках тлеющего косяка. Он был слишком спокоен для человека, который сам только что развёл скандал в доме и начал беситься из-за собственной беспомощности. Я была чем-то похожа на отца: агрессией, неуравновешенностью. Поняла это, когда было лет десять хотела в это верить, но... я не хочу теперь быть монстром, копией того, кто губит всё живое.

Бледная мама просто сидела на полу и смотрела на голую стену, на которой когда-то висела наша семейная фотография, которая уже в изодранном состоянии лежала на полу. Её голубые глаза были тусклыми, она, словно мёртвая, не шевелилась, лишь дышала, кожа была покрыта новыми кровоподтёками, а белоснежные волосы, которые всегда были закручены в кудри, сильно растрёпаны. Руки, сжимавшие когда-то бутылку с вином, теперь обессилено покоились на её животе.

Рой и Милиссия Рошфор всегда вызывали зависть у наших соседей, да и вообще у всех, кто их видел. Особенно на разных мероприятиях. Они были всегда идеальные жена и муж на людях, но отвратительные мать и отец на деле.

Вернее, только отец...

Их отношения никогда не были идеальными. Никогда. Прекрасная и любящая семья, которая ловила на себе восхищённые взгляды зевак - на самом деле была дико абъюзивная и токсичная.

Отец, который привык, чтобы его слушались, всегда доминировал в доме, как дикое животное причиняющее всем огромную не только физическую, но и моральную боль, он топил маму в упрёках и постоянных унижениях. Но меня старался не трогать. Он никогда не бил меня, не повышал на меня голос, лишь только потому, что я была его первым ребёнком. До этого момента.

— Дэвелин, прошу, уйди в комнату. — Хрипло проговорила женщина. Я молчала, просто смотрела на неё стараясь хоть что-то понять. Она перевела свой заплаканный взгляд на меня и снова повторила. — Нам с отцом нужно серьёзно поговорить.

— Нет! Он же уже не считается с нами, мама! — Кричу я и топаю ногой пытаясь достучаться до женщины, которая в ту же секунду хмыкает и отворачивается от меня. — Я не буду больше подчиняться, не буду больше называть его отцом!

— Ах ты, маленькая, неблагодарная девчонка! — Отец словно по одному мгновению возникает передо мной и с силой ударяет своей ладонью меня по лицу.

Мгновенная боль заставила потупить мой разум.

Он ударил... Впервые ударил меня.

Схватившись за щеку, я отворачиваю голову в сторону, стараясь восстановить картинку в глазах, которая начинала плыть передо мной очень быстро и безжалостно. Я лишь слышала, как мама опять начинает кричать, толкать от меня отца и бить его по груди, чтобы он отпустил её и перестал кричать.

Я не знала что делать, не знала, как мне поступить... Пока я держалась за щёку и старалась отогнать от глаз плывущие чёрные картинки от шока, глубоко в подсознании я поняла, что необходим выход из всей этой ситуации. Ведь у меня просто не было выбора. Если он не остановиться, то он убьёт всех в этом несчастном доме.

Сфокусировав взгляд на лежащей на полу бутылке вина, разлитой прямо передо мной, я поднимаю её и медленно подхожу сзади к отцу, всё ещё морщась от неприятной боли в щеке. Приподняв взгляд на затылок отца, я с силой ударяю его по голове, от чего бутылка раскалывается на множество кусочков, рассыпаясь рядом с ним.

Отец поворачивается ко мне, прикладывая к голове пальцы и резко падает мне в ноги. На его затылке немного выступила кровь, от чего мама громко крикнула, падая ему в ноги и прикладывая к мужчине полотенце. Я совершенно не понимала: «Чего она за него переживает, если минуту назад он чуть её не задушил?»