Сказка для расстроенной внучки

Сказка для расстроенной внучки

  Здравствуй, внучка!   

   Как здорово, что ты заглянула ко мне. Вот и славно, что по пути! Приляг, отдохни, скоро бабушка с маникюра вернётся, хоть повидаетесь. Это мы с ней человеки беспардонные, сами, обычно, к вам припираемся непрошенными, а вы люди деликатные, к нам так часто заглядываете, что уже и лица ваши забываться стали... А что глазки грустные, Анечка? Завтра же Новый год! Новые радости, новые... Подарок от нас? Обязательно. Под ёлкой найдёшь. Не ставили в этот раз? Небось, на экологии помешались... А я вот веточку на улице подобрал, поставил - мне хватит. Главное - запах, я люблю порой хвоинку оторвать и разжевать. Вкусно...

   Да, время летит, я старею, ты - хорошеешь. А помнишь, когда родители ещё с нами жили, я сказки тебе на ночь рассказывал? И сейчас бы не отказалась? Да легко! Какую хочешь? Про козла Родиона, которого в лесу волки съели... Понимаю, поссорилась с другом. И чем тебе не угодил сей славный отрок? А, рассказал, что Горина - это замдекана? ишь, как выросла! - вызвала Родиона на собеседование? В десять вечера? Честный паренёк, а почему же "козёл"? Ах, ты уверена, что она его домогается... А раз не отказался, то она домогнется? Это твоя версия? Так он не козёл, внученька, он дурак... что рассказал тебе.

   Родион, Родион... Молод, глуп... Знаешь, был некогда один Раскольников. Не читала? Напрасно. Фёдор Михайлович про него много душещипательного рассказал, да и Акунин почти оправдательно присочинил. Несчастный, голодный студент, который ради двадцати копеек - как, ты не знаешь, что такое копейка? - пристукнул старую, жадную и некрасивую каргу... Читала адаптированную версию, переводную американскую? Нет, дорогая, я уж лучше свою, русскую, новогоднюю, совсем сказочную, сочиню. Итак, слушай, как было дело:

   Ванс эпон этайм, ой, заговорился, прости... Жил-был в городе Ёлкинске мальчик по прозвищу Скол. По паспорту - Родион Антуанович Скольников. Из родителей у него была только мама, которая дала сыну отчество студента из Французской Гвинеи, который двадцать лет назад помогал ей стругать нашего Буратину, то есть - Скола.

   Мальчик удался на славу - высокий, смуглый, курчавый. И умный, как ни странно. Да, так вот в канун Нового года послали нашего героя... нет, на "нах", а в лес. В самый настоящий лес. Забыл сказать - Скол учился на четвёртом курсе лесотехнического института и подрабатывал сразу в двух местах. Сторожем на лесоскладе и лаборантом на кафедре, неважно, какой, в своём институте. Говорю же, умный мальчик, заранее место аспиранта пригревал...

   Он и сторожил умно, подторговывая ночью не дорогущей доской, а дровами, всякой там неучтённой обрезью да горбылями. Понемногу - сколько их войдёт на детские саночки? - но зато каждую ночь. С этих скромных доходов и с полставки лаборанта он и содержал себя, не обременяя вот-вот сорокалетнюю маму, которая активно занималась поиском очередного мужа. Перед новым годом доход парня возрастал за счет "левых" ёлочек, которые Скол удалял с опытной плантации, проводя санитарную рубку. Это уже - как лаборант кафедры. Умный, повторю, мальчик.

   Почему же его послали в лес, и кто? Слушай и не перебивай, я сам запутаюсь. Сотрудники кафедры жили дружно - так хотел декан, а попробовал бы кто его ослушаться! И все праздники отмечали коллективно, на кафедре, в актовом зале. Заранее расписывалось, кому что приготовить, потому-то столы всегда ломились от яств, да и в напитках поддерживалось разнообразие. Кроме магазинных, приветствовались самодельные - наливки, настойки, сбитни, взвары, мёды и медовухи. Вкусно!

   Но я отвлёкся, а дело в том, что Скол от недосыпания оплошал - продал ёлку, которую должен был поставить на кафедре. Когда он спохватился - тридцать первое декабря перевалил за полдень. Заместитель декана Софья Горина, из категории "ягодка опять", позвонила Сколу и попеняла - пора наряжать, а нечего. Слово за слово, и наш герой был послан исправлять оплошность: "Бегом, а то не успеешь!"

   Что надо для упаковки срубленной ёлки, чтобы в целости доставить её, ни веточки не сломав? Рулончик упаковочного пластика, липкую ленту и веревочку, чтобы добычу не в руках тащить, а за собой тянуть - всё это добро вошло в карманы. Снарядившись в путь-дорогу, Скол бросился к дверям, но вовремя спохватился: "Ну, не дурак ли я? С топором наперевес бежать по улице - это верный путь в кутузку". И быстро пришил две петли... Ой, внученька, не помню, в каком месте - сама прочти, как у Федора Михайловича описано.

   А тут, как на грех, вернулись однокурсники. Забыл сказать - комнаты в той общаге трёхместные. И уговорили Скола отметить с ними новый год. На скорую руку накрыли поляну - зелёная настойка, белая капустка, рыжие грибочки, всё домашнее, колбаска и хлеб - много ли студентам надо? Налили, выпили, закусили. Сколу рассиживаться не с руки, он вторую дозу на ходу принял, грибком зажевал и распрощался.

   Путь знакомый, лыжи смазаны, сил немеряно, да ещё настойка так его взбодрила, чуть пар из ушей не валит, сонливость как рукой сняло - за полчаса добежал он к ёлочной плантации. И задумался. Брать крепкие опытные деревца нельзя - сорвёшь научные эксперименты, а некондицию-то выбракованную он уже всю вырубил! Да и не понесёшь же на родную кафедру, не поставишь перед очами строгого декана кособокую уродину? Нужна ёлочка-красавица, пушистая, разлапистая, стройная, фигуристая!

   И вспомнил тут наш герой, что на краю во-о-он того обрывистого склона, в лиственной чащобе -куда, судя по следам, кроме лося и самого Скола, никто проломиться, вроде, и не пытался? - растёт замечательная ель. Исключительно красивая и совершенная. Как Аня, аспирантка, на которую Скол давно глаз положил, да всё недосуг было объясниться - настолько работа с учёбой время отнимали. Воодушевился наш мальчик, оттолкнулся палками и полез в чащобу. Кто мог ожидать, что на самом краю обрыва снежный наддув обломится под лыжей, и Скол потеряет равновесие? Падая на бок, он ударился головой о высокий пень. На беду, тот лишь выглядел трухлявым...