Сказка-лабиринт

Сказка-лабиринт

  

   Небольшие волны с барашками пены равномерно бились о каменное основание скалы и накрывали узкий галечный пляж целиком, не успевая уползти в море до конца. Пена, шипя в камнях, таяла под мягкими солнечными лучами. А волны накатывали, одна за другой, бесконечными рядами равномерных барашков, разбрызгиваясь у подножия старого маяка, исполинской башней вздымавшегося на границе морской лазури и белых береговых скал, как застывший на самом краю мира странник.

   Морской бриз, высоленный над бескрайними просторами древнего океана, трепал седые ковыли волос старика, сидящего на плоских плитах, ступенями крутой лестницы спускавшихся к самому морю. Лицо его, морщинистое и загорелое до цвета печеного яблока, было задумчивым, а цепкие глаза смотрели, кажется за самую линию горизонта, будто пытаясь увидеть там что-то недоступное другим. Трубка в узловатых пальцах погасла, ветер выдувал пепел, посвистывая в сухих травинках морских гвоздик, яркими мазками пятнавших белый камень скал и сероватые песчаные проплешины берега.

   Смотритель маяка был не слишком стар, но жизнь выветрила из него любой намек на настоящий возраст, сточила с лица и рук последние крохи плоти, оставив узловатые жилы и бурый пергамент кожи. Но единственное, что оставалось неподвластно ни ей, ни времени - это пронзительные голубые глаза, глаза юноши, с восторгом смотрящего на мир. И лишь редкая вспышка грусти касалась этих глаз в вечерних сумерках или отблесках огня в камине. И тогда этот взгляд становился похож на взгляд василиска на барельефе очага, едва видимого в тенях каминного пламени.

   А сейчас старик смотрел на бесконечный и вечный в своем неспокойном дыхании океан и ждал...

  

   - Скажи, а почему она ждала его так долго? - голос ребенка вернул его из томительной дремотной мечты к действительности, и старик аккуратным движением выбил трубку о камень и стал набивать ее снова из вышитого бисером потертого кисета.

   - Как тебе сказать, малышка... Это любовь, а она заставляет людей творить чудеса - самые светлые и чистые...

   - Чудеса?

   - Ну... или преступления - самые темные, мерзкие и подлые. Это уже зависит от человека, - старик закончил набивать трубку и с улыбкой посмотрел на русоволосую девочку с корзинкой для ракушек и крабов, сидевшую рядом с ним на камнях. - Надо же, ты не забыла ту сказку, что я начал рассказывать тебе в прошлый раз.

   Девочка заправила за ухо упрямую прядь и сосредоточенно стала ковыряться в корзинке.

   - Возьмите, пожалуйста, - она протянула старику сверток, - моя мама просила передать Вам. Это ветчина и немного сыра. У папы был удачный день на базаре, - поспешно добавила девочка, заметив, что старик колеблется.

   - Спасибо тебе и твоим родителям, - старик бережно взял сверток. - Право, я нисколько не хотел тебя обидеть. Пойдем-ка лучше пить чай. Да и ветер крепчает. Будет шторм.

   Старик и девочка не торопясь побрели к высокой башне маяка вверх по каменным ступеням береговой "лестницы". Ветер мел поземку серого ракушечного песка.

   - А Вы так и не сказали, как ее звали...

   - Кого?

   - Ну ее, ту девушку, которая ждала своего капитана.

   - Ах ее! - старик улыбнулся. - Ее звали Ассоль.

   - Как меня? - девочка недоверчиво посмотрела прямо в голубые глаза старого смотрителя маяка, и он, не отводя взгляда, ответил ей необыкновенно серьезно:

   - Да, ее звали твоим именем.

   Остаток пути они шли молча.

   Ступени кончились и тяжелая дверь, которую никто и никогда не видел закрытой, впустила старика и девочку внутрь башни.

  

   Теплые оранжевые отсветы пламени плясали на стенах комнаты, заставляя тени кривляться и выплясывать сумасшедшую джигу. Фигурки барельефа на каминной полке оживали и смешно морщились и подмигивали: единорог - дружелюбно, феникс - слегка высокомерно, василиск - с хитринкой в глазах, и лишь дракон сохранял подобие непроницаемой маски. Безымянному автору стоило видимо больших трудов наделить камень подобием жизни. Ассоль сидела в большом кресле с укутанными пледом ногами и пила ароматный чай из большой фарфоровой кружки. В комнате было немножко зябко, но она не стала просить старика закрывать окно: она помнила, что ему тяжело дышать стоялым воздухом комнат и что он даже в шторм оставляет окно приоткрытым, так что морской ветер треплет старые карты на стенах и ворошит перья чучелу попугая на столе. И потом - ей вовсе не было холодно.

   - И все-таки мне не понятно, откуда она знала, что капитан приплывет к ней? И откуда знал он, что Ассоль ждет его?

   Сказка было окончена, и девочка задала тот вопрос, который не давал ей покоя еще с прошлой недели, когда она впервые услышала начало сказки. Старик задумчиво разгладил край карты на столе и ответил:

   - Ну, наверное, ее вела вера, - старик затянулся трубкой, - а его - судьба. По крайней мере, именно так мне говорила бабка, когда рассказывала эту же самую сказку.

   Он посмотрел на девочку в кресле, но та недоверчиво хмурила брови и лоб.

   - Все равно не понятно. Ну нельзя же просто ждать сам не знаешь чего.

   Она даже надула губы, как капризный ребенок, но старик улыбнулся ей и мягко спросил:

   - Ты и в самом деле так думаешь? Ты полагаешь, что она не знала, чего ждет? - смотритель маяка снова затянулся трубкой, отчего на лицо его упали красные отсветы и в глазах полыхнули дьявольские огоньки. - Если ты и в самом деле так считаешь. То ты очень сильно ошибаешься. Послушай другую сказку...



Отредактировано: 08.12.2018