Сказка о Белом Драконе и персиковом дереве

Глава третья. В которой ведьма сталкивается с тяжелым выбором

Следующие несколько дней она ходила задумчивая, совершенно разбитая. Она пыталась выбросить из головы разговор с Ременери, понимала, что тут наверняка замешаны какие-то сложные дворцовые интриги, что он пытается втянуть её во что-то ужасное. В тот день она больше не притронулась к книгам об Истинных и Непостоянных, — ей было страшно даже думать об этой теме; не говорила она об этом и с Ребьёртом.

Тот так ничего и не рассказал ей о том, о чем предупреждал Ременери. Это было странно и непохоже на Белого Дракона, он обычно любил делиться своими достижениями и неудачами в войне против Валиона. Соланж не считала себя великим стратегом или прожженным интриганом, но даже на её скромный взгляд происходило что-то очень серьёзное, о чем Ребьёрт боялся говорить кому бы то ни было.

Боялся… чего? Что она может кому-то разболтать? Это вряд ли, он знал, что достаточно одного его предупреждения, и Соланж будет нема, как могила.

Он боялся, что его могут подслушать. Кто угодно и где угодно.

Ребьёрт поэтому был так напряжен. Поэтому ходил все эти дни как на иголках, нервно оглядывался по сторонам и почти не разговаривал.

И это «что-то» находилось в его тюрьме, отчего Белый Дракон волновался ещё сильнее.

Соланж совершенно не хотела в это соваться, не хотела прикладывать свою руку к чему-то ужасному. Она была жуткой трусихой и ненавидела лезть в проблемы, приходя в ужас от возможных последствий.

Но у закинутой Ременери удочки была слишком желанная для неё наживка.

«Вы всё ещё хотите покинуть эту цитадель и этот мир?» — спросил он Соланж совершенно невзначай.

Свобода.

То, о чем Соланж мечтала с тех самых пор, как увидела свой бедный покрытый инеем дом и сад с высоты птичьего полёта.

И то, что находилось в одной из камер местного каземата, могло дать ей шанс на неё, на свободу, если верить странному юноше «себе на уме», с которым она разговаривала один раз в жизни.

Она осознавала, насколько безумны её мысли, что она может на себя навлечь, поэтому упорно гнала их от себя.

Но несколько ночей подряд она просыпалась от снов, в которые превращались её тревожные мысли. И в итоге любопытство и жажда свободы взяли верх над здравым смыслом, и, когда Ребьёрт в очередной раз отлучился, Соланж взяла себя и руки и спустилась туда, где, как она знала, находилась тюрьма.

Охрана мало обращала на неё внимание, когда она прошла мимо двоих стоящих у входа солдат, тем более, что электронная охранная система крепости ее пропустила. Соланж знала, что механике Ребьёрт доверяет куда больше, чем людям, потому что проектировал и собирал её в этой Цитадели сам. А солдаты знали, что им не стоит задавать лишних вопросов, тем более женщине их повелителя.

Тюрьма мало удивила Соланж: тёмная, навевающая тоску, с рядами камер по обе стороны коридора. Ничем не отличалась от того, как ведьма раньше представляла себе тюрьмы. Практически все камеры пустовали, Ребьёрт не любил брать пленных. Соланж шла по коридору, придерживая подол платья, напряженно вглядывалась в темноту за решетками. Пару раз она различала уснувшие на койках изнеможённые фигуры.

Она понятия не имела, что ищет и что ей делать, если найдёт, она это делала скорее для того, чтоб успокоиться и перестать терзать себя мыслями.

— Стой! — внезапно окликнули её почти шепотом. Соланж едва не споткнулась от неожиданности, резко обернувшись. Она чувствовала, как бешено у неё заколотилось сердце от испуга. — Кто ты? — спросил голос так же тихо.

Он доносился из камеры, мимо которой Соланж прошла, не уделив ей никакого внимания. Там стояла толстая и наверняка тяжелая металлическая дверь с маленьким зарешеченным окошком сверху.

Соланж подошла ближе, прищурилась, вглядываясь во тьму. Освещение коридора было слишком слабым, чтоб разглядеть, что там внутри, — видно было лишь два горящих желтым глаза.

— Ты очень красивая. Ты мне снишься? — Их обладатель резко подскочил вперёд, а Соланж в страхе отпрянула, сделав шаг назад.

Но теперь, когда он стоял так близко, она могла увидеть лицо. Лицо человеческого мужчины, смуглого, с недельной щетиной на щеках и подбородке, с лохматыми тёмными волосами, стриженными будто бы вслепую. Только глаза были нечеловеческими — желтыми и светящимися, как угольки, с тонкими кошачьими зрачками. Соланж смотрела на него удивлённо, широко расширенными глазами. Лицо это было один в один похоже на лицо Ребьёрта, Соланж просто не могла ни с чем перепутать эти выдающиеся скулы и глубоко посаженные глаза.

— Вы — Черный Дракон? — спросила она тихо, нервно оглядываясь по сторонам.

— Да, да, малышка, — радостно подтвердил мужчина по ту сторону двери. — Так кто же ты такая? Ты не похожа на стражницу или приспешницу моего братца.

— Я… я тут живу, — не нашлась Соланж. Имени своего ей называть не хотелось.

— А-а… так ты его любовница, ну конечно, — кивнул своей догадке Черный Дракон, печально взглянув на Соланж. — И ты не очень в восторге от этого факта, да? Он тебя вообще спрашивал? — поинтересовался он сочувственно.

Соланж, взглянув на него, только покачала головой и поджала губы.

— В его стиле, да. Что тебя заставило спуститься в… такое место? — спросил Черный Дракон, оглянувшись вокруг. — Ты же не из тех жутких девиц, что любят гулять по странным местам и жрать людей по выходным? — уточнил он, а на губах его заиграла улыбочка. Соланж поразилась — он находился в таком ужасном положении, а был в состоянии шутить. Но от его слов она и сама непроизвольно улыбнулась.

— Вы не так уж далеки от истины, — сказала она со вздохом, припомнив, что дома именно этим и занималась. — Но я… Просто… Я просто заблудилась, — соврала Соланж, запаниковав отчего-то снова. — Мне нельзя тут быть. Я уже ухожу, надо срочно вернуться наверх.