Сказка о Машке. Ведьма и её враги.

Глава 1. ТИХАЯ ЛЕТНЯЯ НОЧЬ.

Болото…

… особенно зловеще оно выглядело в такие вечера, как этот.

            Зеленая жижа, густо укрытая зеленой же ряской, как-то нереально жутко отблескивала в лучах полной луны, время от времени, она бурлила, выпуская наружу клубы метана. Абсолютно безветренная ночь царила над дубовой рощей. В небе не было видно ни единого облака. Сквозь густую листву вековых исполинов пробивались и ласкали кусты папоротника пучки бледного света.

            Между зарослей камыша, в проеме, вырезанном каким-то заядлым рыбаком, беззвучно колыхнулась мутная вода. Ряска расступилась. Плавно и неуклюже из болота высунулась черная, разлагающаяся рука, некогда принадлежавшая живому человеку. Длинные ногти вонзились во влажную почву, вторая рука не заставила себя ждать. Затем из-под воды показался практически лишенный кожи череп, увенчанный одиноким, покрытым ржавой плесенью, локоном редких волос, ниспадавшим вниз прямо вдоль левого отверстия, в котором когда-то находился глаз. Тусклые зеленые огоньки блекло мерцали вместо глазных яблок. Кикимора тихо хрипела и булькала, выпуская струйки воды из прогнивших дыр, зияющих на шее. Смрад разлагающейся плоти заполнил все вокруг. Соловей безотлагательно завершил свою ночную трель и улетел в неизвестном направлении. Улетел навсегда, оставив троих птенцов умирать голодной смертью. В родном гнезде, свитом всего несколько недель назад.

            Где-то далеко завыл оборотень.

            Тварь полностью вылезла из болота, нижняя часть тела у неё отсутствовала – её съели раки еще до обращения. Кикимора ползла в сторону шалаша, не прекращая стонать, кряхтеть и булькать.

            Каркнул ворон.

            Выпь подарила лесу свое незабываемое «пение», от которого вздрогнула даже кикимора.

            Леший принял облик филина, громко крикнул и полетел к ближайшему кладбищу, на котором его уже ждала белокурая девушка в белой сутане, сотворившая суицид без малого два века назад. Леший уже и сам давно позабыл, как выглядело её надгробие.

Начинающая ведьма читала что-то из, доставшейся ей по наследству от бабки-ворожеи, книги в переплете из человеческой кожи. Филин хотел было напугать колдунью, но решил не срывать ритуал, пусть учится.

            Оборотень завыл снова.

            Поднялся ветер, он всколыхнул колосья пшеницы, между которыми бродила неприкаянная душа утопленницы, вышедшая из того же болота, что и кикимора. Упырь с непропорционально длинными когтистыми руками вылез из разрытой могилы, мельком взглянул на филина, удобно усевшегося на каменном надгробии, вздохнул с грустью и побрел в сторону деревни.

            Бледный Жнец, не смог пролететь мимо, не смотря на то, что к его косе были привязаны три свежих души, нуждавшихся в скорейшем упокоении, он свернул с намеченного маршрута и заглянул на кладбище, чтобы поздороваться с лешим и своей старой знакомой, которая предпочла участь хранительницы, вместо вечного покоя.

            Ведьма уже дочитывала заклинание, но вызываемый ею демон не спешил показываться. Он давно явился и наблюдал за девушкой из-под густой кроны, шепчущейся с ветром осины, но никак не выдавал себя. Наконец ритуал был завершен и темная сущность, злобно улыбаясь, вошла в центр нарисованной на могиле пентаграммы. Филин громко крикнул и принял образ человека, демон подмигнул ему и хранительнице, а затем стал видимым для ведьмы. В её глазах смешались страх и ликование.

            Душа утопленницы, забавы ради, вселилась в старое, покрытое плесенью соломенное пугало, предназначавшееся для отпугивания ворон. Пугало вскрикнуло, взмахнуло деревянными «руками» и громко захохотало, заставив оторопеть старого конюха, возвращавшегося домой с очередной попойки. Уже утром он будет рьяно рассказывать всем соседям, о том, что пугало всю ночь летало над полем и грозилось забрать его душу. Но ему никто не поверит, как не поверит и в то, что его соседка Машка, 13-ти лет отроду, шла ночью со стороны кладбища, в платье похожем на мешок и с чертом под руку.

            А Машка отомстит, она знает, как заставить мучиться. Нечего языком трепать, где не попадя.

            Аромат жарено свинины плыл над поляной, но кикимору манил не он, ей был интересен только запах живой плоти. Все так же хлюпая, она подползла к шалашу, добыча была очень близко. Свежее мясо и сочные души…

            Петух закричал как всегда не вовремя. Ночь превратилась в утро.

            Кикимора тихо проклинала свою медлительность, леший ухмылялся, вспоминая томные стоны хранительницы, утопленница смотрела, как вверху на водной поверхности распускаются кувшинки и мило улыбалась, вспоминая напуганного до чертиков конюха. Машка поглаживала воздух возле своей кровати и планировала козни.

            Семен ехидно улыбнулся, вспомнив как обжигаемый солнцем упырь, мчался к своей могиле, закрывая ладонями уши, чтобы не слышать крик петуха. Хорошо, что оборотням солнце не вредит, одно только неприятно – каждый раз возвращаться домой голяком, ведь одежда всегда рвется в момент превращения…

            А сегодня снова будет ночь…