Сказка о Настоящем Свете

Глава 7, в которой я узнаю себе цену

Капитан Стражи, казалось, и правда мне сочувствовал. Было видно, что он уже не рад, что согласился на эту сделку. По крайней мере, он старательно пытался уверить меня в этом, пока мы шли к Королевскому дворцу.

Странный человек. Он искал оправдание для своего поступка, но я в его оправданиях не нуждался. Мне все равно, переживал он или нет — для меня исход один. Колода. Игра. И все его потуги казаться любезным выглядели по меньшей мере жалкими. 

Мы добрались до дворца где-то спустя три часа, ведь это самый высокий холм города. Дворец представлял собой огромное каменное строение, очень хрупкое на вид. Из-за того, что при его строительстве использовали Солнечный Камень и Радужный Камень, стены переливались разными цветами, и дворец казался просто волшебным. Думаю, многие жители Амека хотели бы сюда попасть. Ну что ж. Карты им в руки, как говорится. Я грустно усмехнулся — те, кто в этом мире брал в руки карты, становились на грань между жизнью и смертью, и выражение «карты в руки» приобретало здесь несколько зловещий смысл. 

А я вот мог воочию насладиться зрелищем Королевского дворца. Я мог рассмотреть Солнечный камень, пусть он и слепил глаза. Но это все же слишком маленькая цена за мою жизнь. 

Я глубоко вздохнул и приказал себе расслабиться. Я увижу Даньку. И вместе мы придумаем, как нам быть. 

Вскоре мы с моими провожатыми спустились вниз по длинной винтовой лестнице. Надо же — я знал, что Колоду держат в подземельях, но даже не мог предположить, что настолько глубоко. 

Наконец мы оказались в длинном, увешанном факелами коридоре. От них было мало света — и мне все время хотелось надеть очки Крылатых, чтобы лучше видеть. Но у меня их отобрали, так как в этом мире хорошо знали, что это такое, во многом не без моей помощи. Хорошо, что я не торговал Крылом… 

Никто бы и не заподозрил в моем простом сером комбинезоне столько возможностей. И это к лучшему — потеря Крыла для меня могла быть критичной. 

Коридор закончился просторным залом. Здесь было очень светло, стоял большой белый стол, несколько таких же стульев. От этой белизны после темного коридора заломило в глазах, и я невольно зажмурился. 

Меня почти дотащили до середины помещения и силком усадили. Когда я наконец смог открыть глаза, то увидел, что сижу за столом, а напротив меня — маленький карлик с печальными глазами. Он не сидел, а стоял на стуле, и поэтому наши с ним глаза находились на одном уровне. 

Он смерил меня ничего не выражающим взглядом и взмахнул пухлой рукой, увешанной железными кольцами. 

— Десять. 

— Почему же только десять?! — возмутился капитан. — Он на валета тянет. Сильный парень. 

Карлик протянул руку и дотронулся до моего лица. Чтобы провернуть этот маневр, ему пришлось практически залезть на стол, но, видимо, это его совсем не смущало. 

Я дернулся, но стражники за спиной не дали мне отстраниться, и это страшилище залезло мне своими отвратительными пальцами прямо в рот. 

Он смотрел мои зубы!

Недолго думая, я вознамерился укусить его за палец со всей дури. 

Но карлик оказался проворным и пальцы к тому моменту убрал. Жаль. Укусить хотелось побольнее. 

— Десятка, — скривился он.

— Валет, — упрямо повторил капитан.

— Да хоть туз козырной, — пожал плечами карлик, — мне нужна десятка. И этот парень тянет на десятку — не более. И ты, Симрик, прекрасно это видишь. 

— Ну хорошо, — вздохнул капитан и посмотрел на меня так, будто я был в чем-то виноват перед ним. Например, в том, что не тяну на валета. 

— По рукам, — довольно усмехнулся карлик и начал торопливо считать деньги, которые собирался отдать капитану за мою скромную персону. 

Я выяснил, что стою не так уж и мало и что всему отряду вполне хватит на месяц безбедного существования. 

Что б вы все подавились! 

Насупившись, я в ярости дернул руками, пытаясь распутать веревки у себя за спиной. Тщетно, конечно — их не дураки вязали. Развязать узлы не удалось, зато я с успехом опрокинул стул, на котором сидел. Все участники этого театра абсурда обернулись на грохот. 

— Ух ты какой! — с восторгом сказал карлик, который теперь мне с пола, вверх ногами, казался особенно отвратительным. — Строптивый…

— Я же говорю — валет, — заныл капитан Симрик, видимо, надеясь выручить еще больше. 

— Нет, строптивая десяточка. Раз строптивый — будет пики, — он подошел ко мне и поставил ботинок на мое лицо, придавив щеку к полу. 

От подошв разило чем-то вонючим, слетевшая с них пыль набилась мне в рот, и в горле застрял вездесущий песок. 

Я был просто взбешен, но сделать ничего не мог. 

— Ну мы пойдем, — сказал капитан, бросая на меня последний вороватый взгляд.

— Ты это, парень, прости, — неловко выдавил он, замявшись, — ты сам играть захотел. 

— Что б ты сдох, — от души прохрипел я, пытаясь выплюнуть застрявший в глотке песок. 

— Вот и попрощались, — приторно-ласковым голосом прокомментировал карлик, — а теперь валите прочь, — сказал он, даже не обернувшись к страже. 

— А с тобой, мальчик, мы займемся делом, — сказал он, подходя ко мне. 

Больше всего мне хотелось, чтобы меня вернули в исходное положение — я лежал лицом к полу, задницей кверху, плечи были вывернуты из-за связанных рук и уже начали ныть. 

— Ты хочешь, чтобы я повернул тебя? — спросил карлик,— я бы и рад, мой хороший, но, понимаешь, вот какая штука, ты слишком большой для меня, — он противно захихикал, — и мне твоя… хм… позиция совсем не мешает. 

Он подошел к столу и звякнул разложенными там инструментами. Я внутренне похолодел, потому что не видел, что он взял и собрался делать. Только слышал этот жуткий металлический лязг. 

Потом ощутил, как он взял меня за руку, и почувствовал резкий укол в предплечье левой руки. 

— Вот и все, малыш, — он в голосе послышалась улыбка. Наверняка такая же мерзкая, как и он сам, - теперь ты ничего не почувствуешь. Не хочу тебя мучить, мне просто надо отметить, вот и все. 

Я и правда ничего не почувствовал. Карлик производил какие-то манипуляции с моей рукой, а я не ощущал абсолютно ничего. И это было обидно. Если бы мне было больно, я бы в ярости сыпал проклятьями или, не знаю, вырывался и кричал, а так… В полной и невыносимой тишине эта скотина делала с моей рукой все, что ему заблагорассудится. 

Когда он закончил, то вышел за дверь и позвал кого-то. 

Я не мог видеть, кто еще явился по мою душу, различал только толстые подошвы ботинок у себя перед носом. 

Обладатели ботинок резко подняли меня вверх вместе со стулом, и я не смог сдержать глухого стона — мне показалось, будто мои руки вывернули из суставов. 

Зато теперь я видел всех в этом помещении. 

А самое главное — я видел свою многострадальную руку. На предплечье теперь красовалась свеженабитая татуировка — десятка пик. Хорошо хоть не шестерка. Но и не королевский дом, как тут называли все карты старше десятки. 

Хотя я-то точно знал, кому выпала честь представлять шестерку на этом празднике жестокости. 

Королевская стража, посолидней, чем уличный патруль, что привел меня сюда, сопроводила меня до камеры, где располагалась Колода.

Мы подошли к двери, обитой железом, абсолютно цельной, без единого отверстия. 

Один из стражников достал связку ключей на железном кольце и начал их перебирать в поисках нужного. Я уже смирился с тем, что стал отступником, единственное, чего мне хотелось сейчас, это скорее увидеть Даньку. Поэтому я взирал на стражника с крайним неодобрением. 

— Ты чего? — спросил он, проследив мой взгляд, и усмехнулся: — Не терпится? 

— Представь себе, — ответил я такой же усмешкой. 

Он посмотрел на меня чуть ли не с жалостью. 

— Эй, пацан… Ты щеку-то вытри, а то там, — он кивнул на открывающуюся дверь, — за такое по головке не погладят. 

Тут я вспомнил, что на лице у меня наверняка остался след подошвы отвратительного карлика. И его надо стереть — стражник прав. Потому что если куча отступников увидят меня сейчас со следом ботинка на физиономии, то о каком-либо авторитете среди них придется забыть. А мне не хотелось начинать свою новую жизнь с унижения. Хоть это и паршивый ее период. 

— Спасибо, — кивнул я стражнику серьезно. Он и правда помог. 

— Не за что, — хмыкнул он, вталкивая меня внутрь. 

Дверь за моей спиной гулко захлопнулась. 

Я огляделся. Это было большое помещение, тут уместилось бы три городские площади Крылатых — не меньше. При этом оно было разделено на две части. Условной перегородкой, но все-таки разделено. 

Перегородка выглядела очень шаткой и делила комнату не от стены до стены, а только наполовину, отделяя ту часть, где стояли двухъярусные кровати. 

Кровати располагались у дальней стены. Над каждой третьей светилось закатным солнцем маленькое окошко, забранное тяжелой металлической решеткой. В обеих частях помещения было по столу. Грубому, деревянному, со стульями вокруг него. 

На кроватях сидели, лежали парни моего возраста, старше и совсем мальчишки. И они все уставились на меня. 

Я невольно отступил к двери, упершись в нее спиной. 

Один из участников из той, другой половины приблизился ко мне. Совсем мальчишка на вид. Длинная темная челка закрывала глаза. 

— Кто? — спросил он, и голос показался до боли знакомым. 

— Десятка, — ответил я, демонстрируя свежую татуировку. А чего скрывать?.. Все равно же узнают. 

— Здесь главный я, — сказал мальчишка, демонстрируя свою руку. 

И я увидел туза червей. Уже от Рика я знал, что это козырь. Передо мной стоял самый важный участник предстоящей Игры. 

Он встряхнул головой, смахивая челку, открывая глаза, и я отшатнулся второй раз.

На меня чужими глазами, совершенно не узнавая, смотрел Рик.