Сказка о сомнениях

Сказка о сомнениях

Жил-был на свете волшебник, который сомневался в том, что он делает.

Он многое умел, кое-что умел так хорошо, что ему давали за это грамоту, чтобы никто не сомневался, что он так умеет. Но вот собственные сомнения прорастали в сердце волшебника, несмотря ни на грамоты, ни на то, что в каждом городе, где он побывал, стояла его статуя, воздвигнутая благодарными жителями. 

Волшебник знал, что сомнения мешают магии хуже всего, но вот сделать с собой ничего не мог. 

- Ах, - вздыхал он. - Ничего-то у меня не получится!

Слово волшебника - закон, так что действительно ничего у него не получалось.

Конечно, это плохо сказалось на здоровье волшебника: он впал в такую меланхолию, что вынужден был удалиться в высокую-высокая башню, иначе эта меланхолия отравила бы мир, проникнув в него вместе с чарами, как яд в городской колодец. Высокая-высокая башня стояла посреди горной долины, тропа к ней зарастала терновником, а в местных лесах водились звери, страшнее которых в мире нет. Так что никто не мог найти волшебника, если он сам того не хотел.

Шли дни, сплетались в недели. Волшебник сидел в высокой-высокой башне, и у него по-прежнему ничего не получалось. Ошибки закрадывались в формулы, плетение заклинаний рвалось под его пальцами, и даже посуда валилась у него из рук, поэтому все чашки и блюдца в башне были расколоты. Чем дольше волшебник прятался, тем больше времени он тратил на то, чтобы сидеть у окна в самой верхней комнате и вздыхать, глядя, как бегут облака где-то внизу. 

Там, под облаками, разрастался терновник, дичали леса, а страшные звери осмелели настолько, что стали наведываться в ближайшие деревни.

Если бы волшебник мог разогнать облака, он бы увидел все это и поскорее бы исправил (потому что он, в конце концов, был действительно хорошим волшебником), но сомнения так глубоко проросли в его сердце, что он боялся махнуть на облака рукой не так, как надо, и все испортить.

Однажды вечером волшебник обнаружил, что на подоконнике, у которого он обычно печалился, сидит перелетная птица. 

- Что ты здесь делаешь? - нахмурился он.

- Отдыхаю, - ответила птица, нахохлившись, словно он обидел ее своим вопросом. - Осенью птицы вроде меня улетают подальше из этих земель, но я повредила крыло, поэтому отстала от стаи.

- И долго ты будешь здесь отдыхать? - волшебник нахмурился еще сильнее. Он привык к одиночеству и не хотел, чтобы кто-то мешал ему прятаться и унывать.

- Не знаю, - сказала птица. - Пока крыло не перестанет болеть. Может быть, я еще догоню свою стаю, - она моргнула. - А, может быть, нет.

- И что тогда? - волшебник подошел ближе.

- Останусь зимовать на чердаке твоей башни, - сказала птица. - Или долечу до королевского замка, раз мне здесь не рады. Если подумать, нужна мне эта другая страна.

Она нахохлилась еще больше, и волшебник понял, что другая страна очень нужна ей. Может быть, подумал он, она всю жизнь ждала этого полета. Может быть, она умрет зимой от тоски по своей стае или от голода. Волшебник печально вздохнул и прислонился плечом к стене:

- Я был бы рад помочь тебе, но, увы, я разучился даже разгонять облака.

- Как жаль, - ответила птица, и было видно, что не очень-то она надеялась на его помощь. - Если хочешь, я расскажу тебе о том, что творится под ними.

Он согласился и сел рядом на подоконник. И тогда птица рассказала ему о терновнике, о чудовищах и о том, что в королевстве, конечно, как-то обходятся без волшебника, но иногда его не хватает. Никто не знает, куда он делся, но все знают, что его не найти, если он сам того не захочет.

- Скоро зима, - сказала птица. - А, значит, дикие леса станут более дикими, и темнота затопит озера. Ветер будет голодным, а звезды острыми. Людям не помешало бы немного волшебства зимой, - добавила она, разминая крыло, которое перестало болеть. - Так что если ты и есть тот самый волшебник, который сбежал…

- Я не сбежал!

- Как знаешь, - ответила птица. - Прощай, волшебник, разучившийся разгонять облака!

И она нырнула в облачное море, надеясь догнать свою стаю.

Волшебник почувствовал, что обиделся, но не знал, на что он обиделся больше: на то, что перелетная птица была невежлива, явилась без приглашения и так же внезапно улетела, или на то, что там, под облаками, все думают, что он сбежал. Первое было обиднее, решил волшебник, а уж что там о нем думают - это не его дело.

Он махнул рукой, неуверенно пробуя чары, которые заставили бы облака расступиться и показать ему, куда улетела птица. Облака шевельнулись - но остались на месте, плотной завесой, сквозь которую не было видно ничего. 

На следующий день птица снова сидела на подоконнике, еще более хмурая, чем до того.

- Крыло болит? - спросил волшебник, сделав вид, что не злорадствует.

- Стаю не догнала, - ответила птица. - Я отдохну и улечу назад, в королевство. Буду жить под крышей замка, прямо над комнатой принцессы, и петь ей песни, пока зимние ветра воют на злую луну.

- Как знаешь, - ответил волшебник, садясь на подоконник.

Он был удивлен, что птица вернулась, но решил, что ее компания не помешает ему печалиться, глядя на клубящиеся облака. 

Ему, может быть, она бы не помешала, но птица, как назло, оказалась болтливой. И раз уж за вчера она успела рассказать волшебнику все, что знала сама, то сегодня решила задавать вопросы.

- Давно ты тут? - спрашивала она. - Совсем один? Бедняжка. А облака сам сделал? А точно убрать не можешь?

- Я же сказал еще вчера, - ответил волшебник, теряя терпение. - Я разучился.

- Совсем-совсем? Ужасно, - сказала птица, и было видно, что ей, в общем-то, все равно. - И поэтому ты сбежал?

- Я не сбегал, - процедил он сквозь зубы. - Я удалился, чтобы здесь, в башне над облаками, познать свое одиночество.

- Короче, сбежал, - будь птица человеком, можно было бы сказать, что она хихикнула.