Сказка со счастливым концом

Сказка со счастливым концом

Обычный подъезд девятиэтажного дома. Облупившаяся сине-зеленая краска на стенах, рыжеватые разводы на потолке, разваливающиеся окна, консервные банки вместо пепельниц, старый разрисованный лифт, в котором перегорели три из четырех лампочек. И по шесть квартир на этаже. Две — около лестницы, две — практически напротив лифта, а двери еще двух выходили в коридорчик, ведущий к мусоропроводу.

С лестничной площадки донесся шум. Я прислушался — не иначе, кому-то на другом конце площадки ломали дверь. Удары перемежались руганью и истошными детскими воплями.

Грохот раздался снова. Накинув халат и сунув босые ноги в ботинки, вышел из квартиры. Мужик средних лет, сцепив зубы и лишь изредка с ненавистью выплевывая пресловутое "м-мать...", изо всех сил лупил ногой, обутой в черный резиновый тапок, по грязной металлической двери.

— Бабка, открой, млять!

Шум шел со стороны коридорчика — в тех квартирах дверь к двери жили две бабки, неприятные всему подъезду. Одна — Галя — толстая, с приоткрытым в одышке ртом и торчащими дыбом волосами, крашеными в черный. Она выпивала, сильно выпивала, иногда выбиралась в совершенно непотребном виде и брела до консьержки, цепляясь за стены, чтобы упросить ее сгонять за бутылкой. Вторая — длинная, тощая, хромая, с некрасивым бульдожьим лицом вроде как не выпивала, но поговаривали, что она здорово не в себе. Бабки держались друг за дружку, жили ладно, ходили друг к другу в гости, помогали друг другу по хозяйству, да и вообще всячески поддерживали. Коридорчик у них был вечно грязный, заваленный каким-то хламом, притащенным с помойки.

В квартиру той, второй бабки, мужик и ломился. Дешевенькая дверь, казалось, вот-вот промнется под его ногой, словно кусок жести. Из-под косяка, и без того облупленного, уже сыпались кусочки известки и штукатурки.

Рядом с добровольным тараном, поливающим бабку неласковыми словами, замерла пара девчонок-подростков, одна — крупная, высокая, с любопытным круглым носом, вторая — худенькая, тонконогая, с перепуганными огромными темными глазищами.

— Бабка, открывай! Я щас милицию вызову, они тебе дверь вынесут! — орал мужик, наконец-то осознав тщетность своих попыток.

Привлеченные шумом соседи вылезали из своих квартир. Снедаемые любопытством, готовые присоединиться к скандалу, они собирались перед штурмуемой дверью, возбужденно переговариваясь.

— А что случилось?

— Придурочная бабка кошку украла! — чуть не плача, объяснила худенькая девчонка. — Мою кошку! Домашний котенок выбежал на площадку, она ее поймала и не отдает. Она там! Бабка сейчас открывала дверь, и мы ее видели, но она ее обратно загнала и закрылась!

Выглянула поддатенькая Галя и, наивно тараща глазки и растопырив руки, принялась громко удивляться: "Какая кошка? Нет никакой кошки! И не было!". Женщины, брезгливо морщась, проходили вглубь коридора — подальше от запаха перегара, смешанного с потом. Мужик бесцеремонно затолкал Галю внутрь ее пропахшей мочой квартирки и закрыл за ней дверь, отрезая звуки ее недоуменного кудахтания.

Соседи переглядывались, выдвигая версии касательно того, зачем бабке кошка. Ни у кого не возникло и тени сомнения, что украла котенка у девчонки эта ненормальная старуха из вредности и не отдает по той же причине.

— Ну, помните, как Коля-инвалид у ребятишек мяч отобрал и продырявил, чтобы не стучали? — к активному обсуждению присоединилась женщина с первого этажа, которая видела все своими глазами.

“Паразит поганый”, — пришли к выводу собравшиеся. Редкое единодушие.

— Да сожрет она вашу кошку, как пить дать, — небрежно произнесла одна из соседок. — Сварит и сожрет. Ненормальная же бабка, пенсия маленькая, на что она там живет — непонятно. У нее же был кот, пушистый и черный. И где он сейчас? Нет его. Сожрала.

Худенькая девчонка, владельца несчастной кошки, прямо-таки взвыла, заламывая тонкие ручки. Темные глаза умоляюще вглядывались в лица взрослых — ну, сделайте же что-нибудь! Мысль о том, что зловредная старуха сварит из ее мохнатой любимицы суп, приводила ее в ужас.

Мужик, ругнувшись, в очередной раз долбанул ногой по двери так, что она загудела. Бабка за дверями заругалась лающим сухим голосом и застучала чем-то в ответ, хотя до этого сидела внутри тихо, словно притаившись. Пылкое воображение рисовало соседям, что похитительница спешно избавляется от улик — долбит несчастное животное головой об пол с целью умертвить и вышвырнуть за окно.

— Вот же сука старая!

Сердитого распаленного мужика от дверей оттерла подоспевшая мать одной из девчонок, высокая крепкая женщина с такими же крупными чертами лица и массивным носом, как и у дочери.

* * *

— Тише, тише, — сказала она, и ее требовательный стук дробно, горошком, прокатился по притихшему подъезду. — Бабуля, открой! Кошечку отдай! Бабуля!

Но бабка, пережившая самую тяжелую атаку на свою крепость, успокаиваться не спешила. Она все так же выкрикивала какие-то бессвязные ругательства неприятным каркающим голосом и яростно возилась по ту сторону двери, изредка щелкая замком, отчего люди невольно отступали от двери, словно опасаясь, что она может внезапно открыться.

— Бабуля! Ну ребятишки плачут! Бабуля! Отдай кошку!

Теперь занервничала высокая девчонка; она переживала за мать, которая, по ее мнению, стояла слишком близко к злополучной двери.

— Мама, осторожнее! — взвизгнула она, вцепляясь в женщину и оттаскивая ее подальше. В ее голосе звучала готовая истерика. — Она же ненормальная! Плеснет еще чем-нибудь!

Перед дверями возникла небольшая паника, люди возбужденно задвигались, загалдели, обсуждая странности забаррикадировавшейся похитительницы кошек, но женщина с неудовольствием отмахнулась от попискивающей от страха дочери и снова подошла к двери.