Сказка спящих

Сказка спящих

Вот так приходит время, скидываешь шкуру - медные чешуйки блестят, что твое золото - да кидаешь в огонь. А ведь говорили: шкура змеиная редкость, спрячь подальше, за семь замков, да в семь сундуков, а иначе и за сто лет не сыщешь. А вот так взял - и в огонь. Вспыхнуло пламя в родном жарком камине, втащило за резную решетку, да пожрало с хрустом да треском. Да и все ли равно огню, что жечь? Дать бы тепла побольше.

  А шкура... Много ли ценности в шкуре змеи?

  И вот что произошло: налетели с трех сторон ветры, раздался громкий хохот, и пеплом затянуло все светлое и чистое. На пару минут затянуло, но и этого хватило. Глянь: а в комнате нет уже никого, вообще никого нет, только в камине змеиная шкура потрескивает, да окно нараспашку.

  А в то окно - глянь! - змея и вынесли.

  А что, змей без шкуры добыча легкая.

  Вот, значит, приходит время, и сидишь в замке костяном, за тридевять земель. Архитектура у замка выше всяких похвал, только дует вечно через кости-то. Холодно и мерзко. И говоришь сам себе: а что так холодно и мерзко-то? И сам себя, значит, кутаешь в пледы белые, знаками тайными расшитые. Потому что кроме тебя самого о тебе тут и позаботится некому.

  Нет здесь больше никого.

  Потому что не надо было шкуру змеиную бросать куда попало, конечно. Впрочем, вряд ли вспомнишь об этом, раз в белые пледы кутают, горячими блюдами потчуют, байки травят, будешь задумываться о том, что сделал? Вот, то-то и оно.

  В костяных замках, видишь ли, рефлексия не предусмотрена.

  Будешь жить-поживать, да добра наживать. Сам себя холить да лелеять, сам с собой под ручку выходить в костяной двор заснеженный да бродить там, не оставляя следов. А вечерами сидеть и наблюдать безразлично, как медленно и болезненно отрастает новый, чешуйчатый и мерцающий, длинный змеиный хвост.

  Так будет продолжаться годами. Годами в костяном замке не будет гореть огонь, годами тебя будут кутать в белые пледы и рассказывать страшные сказки. Годами придется самому себе в глаза смотреть и собственный хвост закусывать, чтобы от боли не взвыть на серебряную луну, когда совсем тоскливо станет.

  Впрочем, пока идет снег, тоска не вернется.

  Точно же знаешь, что не вернется.

  Ты же сам себе это говорил, а ты всегда говоришь так убедительно, что первый же себе веришь, а за тобой все остальные, и лишь бы кто-то перебил да переспросил. А если и переспросит - то не вовремя это все.

  Так и будет.

  А случится, что к воротам придет некто, и станет ходить вокруг да около, на свежем снеге следы оставлять. Поначалу не заметишь, а потом напряжешься. Кто это, мол, бродит тут, да следы оставляет на моем белом снеге?

  Выйдешь под утро на крыльцо босиком, руки в боки упрешь и спросишь как можно строже:

  - Кто тут, мол, ходит? Кто снег мой топчет?

  А кто-то, кто повадился, уже тут как тут. В глаза заглядывает, улыбается, золотое веретеночко под нос сует, говорит, вот красота такая есть.

  Спросишь тут, конечно, заинтересовавшись:

  - Что такое тут у тебя?

  А кто-то как будто этого и ждет, и начинает свою песню. Вот, мол, веретеночко золотое, пряжу прядет, красивое делает, а уколешься: больно будет. И прячет, прячет веретеночко, рассмотреть как следует не дает.

  - Дай сюда!

  Тут уже крикнешь. Как так, в костяном замке, на выбеленном снегу, да на расписных полах, не получить сразу того, что хочешь?

  А кто-то юркнет за угол, пригнется и засмеется лучисто, мол, нет, не так уж все и просто. И ты сдашься, опустишь руки, подумаешь - опять... - а сделать-то ничего и не можешь. То ли законы жанра, то ли глаза эти лучистые толкнут снова спросить:

  - А что попросишь за игрушку такую?

  А кто-то тоже не дурак, и попросит не золотые горы и не власть великую, а только одну лишь ноченьку со змей-королевичем провести.

  А это ты, значит, змей-королевич и есть. Вот и приласкала тебя душа светлая. Только делать нечего, губы кривишь, но соглашаешься. Приходи мол, ночью, веретеночко оставь на пороге, и иди до первой двери направо, так змей-королевич спать и будет.

  А потом иди ужинать, поужинай сладко и вина выпей, сам себе подливай не скупясь, и спать отправляйся.

  Утром во двор выйдешь, а там снова кто-то шастает. На этот раз с зеркалом золотым. Но тут ты уже обученный, сразу требовать не будешь, поймаешь кого-то, рукой оплетешь за узкие плечи и вкрадчиво на ухо спросишь:

  - Так что хочешь за золотое зеркальце?

  А кто-то одеревенеет под рукой, но ответит упрямо: хочу, мол, ничего! Ничего не хочу от тебя, тварь чешуйчатая, только бы мне ночь со змей-королевичем провести!

  Усмехнешься тут недобро, но согласишься: зеркало, мол, на пороге оставь, и иди до первой двери направо, там змей-королевич спать и будет.

  После обязательно воротишься в костяной замок и будешь целый день делами заниматься, уборкой, например, и шахматами, и не будешь во двор выходить, незачем тебе во двор, дома сиди.

  А потом поужинай плотно, сладко и вина выпей, сам себе подливай не скупясь, и спать ложись.

  И ведь как получится: в третий раз выйдешь во двор, а там блики на золотом блюдечке, а по нему яблочко наливное катается. Сдержишься, зубы стиснешь, приблизишься плавно и больше уже сбежать не дашь: лицо в ладонях поднимешь и спросишь медленно, но так, чтобы дошло наверняка:

  - Ты что хочешь за блюдечко золотое с яблочком наливным?