Сказки Пятиречья

Глава 10. Мертвая магия

Лаони потер ладони: с тех пор как тлекары проросли до пальцев, он постоянно испытывал неприятные ощущения. Поначалу ладони зудели, и временами каждая ниточка тлекара воспринималась эльвом, как ледяная жила, по которой течет внутри него магия. Потом он привык. Затем, когда Тамиладу попросил его о помощи, и маг вытянул из его тела всю мертвую магию, тлекар потеплел, но ощущение от него все равно было неприятным: словно внутри мага жило, питаясь его соками, что-то еще. Эльв постоянно ждал, что тлекар вот-вот шевельнется под кожей и сам начнет управлять его руками. Теперь же, когда Лаони помог расстаться с жизнью и Марку, ощущение снова сменилось. На этот раз в ладонях появилось онемение. Оно не мешало магу двигать пальцами, но видеть и при этом не чувствовать руки было неприятно.

Лаони вздохнул. Он был слишком стар, и не у кого было спросить совета. Когда ему, когда-то еще молодому и глупому мальчишке, повязали на запястье две серебряных проволочки, никто из учителей не удосужился объяснить, зачем это нужно. Тогда тлекар его не беспокоил. Позже, разросшись кружевными узорами и уйдя под кожу, даже начал помогать в колдовстве. Теперь же, когда он не приносил ничего, кроме неприятных ощущений, Лаони подумывал, нет ли способа снять колдовскую метку. Но дать ответ на этот вопрос было некому, а отрубать себе руки было слишком поздно: во-первых, в таком пожилом возрасте они не отрастут, а во-вторых, тлекар уже дотянулся до шеи и даже слегка расползся на скулы и виски, а голову отрубать – не лучшая идея.

Маг посмотрел в зеркало: зима была долгой, загар сошел, и затейливый узор тлекара хорошо просматривался под кожей. Одна из завитушек почти добралась до брови. Лаони подумал немного, достал нож, взрезал кожу и подцепил кончик тлекара. Боль, пронзившая его, была страшной и резкой, как удар молнии. Кое-как отдышавшись, Лаони прижал к брови чистую салфетку и снова задумался. Зачем нужна эта штука? Теперь, когда он почти не пользуется магией, пользы от нее никакой. Зато неприятных ощущений с каждым десятилетием все больше. Холод, зуд, теперь вот онемение. Что дальше? Боль? Смерть? Впрочем, он и так уже удивительно долго жил в этом мире. Родных у него не осталось, друзья, которыми он случайно обзавелся под влиянием Томи, тоже один за другим оставляли этот мир, причем с его же помощью. Даже учеников, и тех он пережил. Остался только Фергюс – умный, талантливый, но тоже не бессмертный. Конечно, русалки живут подольше тех же лиссов или армаров, да и способность к магии оказывает на тело положительное влияние, но они тоже не вечны. Лаони и сам не понимал, за что судьба берегла его, заставляя переживать своих учеников. Сегодня, уложив тело Марка рядом с телом Тамиладу, он подумал, что долгая жизнь совсем не обязательно – дар.

Маг снова осмотрел себя в зеркало, качнул ненавистную косу и вспомнил Фиаэла: он-то, интересно, как прожил столько тысяч лет? Тоже избегал привязанностей? Или попросту сошел с ума, воспринимая каждый день как новую жизнь, как иногда хотелось сделать Лаони. А может, стоит тоже расстаться с жизнью? Вернуться через полторы тысячи лет новорожденным малышом, начать все заново? Но Лаони сразу отмел это предложение. Где-то внутри он полагал, что человек должен тратить отведенное ему время на полезные дела. А что сделал он за все эти столетия? Ходил и наблюдал. Может, Марен прав, и нужно вмешаться в жизнь мира? Может, судьба оттого и бережет его, что он все никак не выполнит свое предназначение. В чем же оно заключается? Единственное действительно полезное дело, сравнимое по ценности с подобным долголетием – отыскать Хранительницу. Но разве это под силу обычному человеку? Лаони вздохнул и вдруг горько рассмеялся: вот ведь напридумывал. Нет, пора завязывать с поисками смысла жизни и заняться поисками своего беспутого ученика.

Лаони попрощался с Серенталями – потомками брата Тамиладу, в чей храм он отвез тела друзей – и двинулся на запад. В том, что Фергюс где-то в той стороне, он почти не сомневался: его ученик был вполне предсказуем, и нужно было только поспрашивать людей, чтобы отыскать его.

В Тола-Вилсе его не было, но как и ожидалось, на торговом пути Лаони встретил купца, припомнившего, как парень с фиолетовыми волосами покупал у него леденцы. К большому сожалению мага, в деревне его ученика уже не было. Мысленно прикинув, каков ближайший крупный город, Лаони последовал за ним в Элагиеву.

- Я гляжу, вывеску ты так и не сменил, - сказал маг, заходя в винную лавку, ныне приспособленную под дом лекаря. Сидевший в кресле-качалке Сайлус от неожиданности даже пролил вино.

- Лаони? – спросил он, поднимаясь. – Глазам не верю. У меня нынче неделя сюрпризов: редкие гости так и сыплются на голову.

Эльвы обнялись, а потом снова отодвинулись, разглядывая друг друга.

- А кто другой гость? Тирра?

- Да нет, - отмахнулся лекарь. – Малыш Тирра… то есть, господин Тирра…

Сайлус возвел глаза к небу, фыркнул и продолжил уже нормальным голосом:

- В общем, наш новый правитель вполне доволен нынешним положением дел и про старых друзей даже не вспоминает. Ну, если только по делу, - уточнил он.

- Тогда кто же столь важный явился в твой дом, что мое явление блекнет в сравнении с его присутствием? – улыбнулся Лаони.

- Скорее уж, с его отсутствием, - вздохнул Сайлус, указывая гостю на другое кресло и доставая второй бокал для вина. – Как раз недавно уехал.

- Так кто же он? Давай, не трави душу, - сказал маг, принимая бокал и морщась от того, что онемение лишило его даже таких простых радостей, как ощущение прохлады и гладкости стекла.