Сказочница

Глава 15. Шах конем

После совещания Маэстро долго не находил покоя; то кидался к телефону, чтобы подстегнуть Шуриков в поисках беглянки, то разворачивал кульман лишь для того, чтобы невидящими глазами искать несуществующие ошибки в чертежах. К половине третьего он умаялся настолько, что без сил рухнул в гостевое кресло. Верный Василич едва слышно поставил на стол поднос с чаем.

— Звонили из газеты, Дмитрий Аристархович, — прошептал он. — Спрашивают, когда вам удобно на следующей неделе.

Маэстро открыл глаза и уставился в потолок. Интервью «Комсомолке» перепало ему от щедрот генерального, который ненавидел прессу и любое внимание к собственной персоне. Хотя полиция упорно твердила, что ничего сверхъестественного в похищениях не было, сплетни множились — и газеты, в поисках жареного, обрывали телефон директору самого авторитетного учреждения в городе. В первый момент Маэстро подарку не обрадовался — но сейчас, по зрелом размышлении, осознал, что и грязный инструмент может принести пользу.

— Назначь на сегодня, — процедил он сквозь зубы.

— Но…

— Сегодня, Василич. У них план, у нас — цейтнот. В любое время после шести.

Секретарь после неловкой паузы повернулся к двери.

— И Марата ко мне вызови. Через пару минут.

Он знал за собой эту не лучшую привычку — в моменты напряжения дергать за все возможные ниточки, даже если они давно оборвались. Ему все казалось, что действительно тупиковых путей не существует.

Ведущего программиста он встретил уже за рабочим столом, но чаю предлагать не стал — для сотрудников это значило, что долгих бесед не предвидится. По Институту давно ходила присказка «попасть на чай к Лодину» — и ничего хорошего она обычно не сулила.

— Хотел попросить тебя еще раз взглянуть на Колин компьютер, — сразу же перешел к делу Маэстро. — Знаю, что вы его чуть ли не вверх дном перевернули. И не ставлю под сомнение. Но у меня появилась мысль — не может ли быть к нему ключа?

— Ключа?

Маэстро любил программистов за то, что они всегда слушали вопрос до конца. Не только Марат, но и весь его отдел: спокойные, уравновешенные, все время что-то вычислявшие в голове.

— Да. Например, через флеш-карту. С паролем или не знаю, как это еще можно сделать.

Марат задумался, потом медленно кивнул.

— Проверить можно. Но ключа, если там действительно шифрование, мы не достанем.

— Что получится — за то и спасибо, — сухо кивнул Маэстро.

Еще он любил программистов за то, что они никогда не задерживались в его кабинете дольше необходимого.

После разговора с Маратом на душе все так же скребли кошки. Рука сама потянулась к телефону, но, поставив его перед собой на стол, Маэстро в последний момент удержался от звонка Шурикам. Вместо этого он набрал номер вышедшего на пенсию особиста, который последние десять лет назывался военпредом, но сути дела это не меняло. Особист работал на него давно — с тех пор, как Маэстро, только ставший начальником производства, начал проверять каждого новичка на пригодность. Обычно хватало пары дней, и на стол ложилась небольшая папка с личным делом, от содержания которой зависела судьба сотрудника после испытательного срока.

При устройстве на работу люди приносили дипломы, трудовые книжки, иногда — отзывы и рекомендательные письма, сейчас же у Маэстро не было ничего, кроме имени и адреса — и то, только потому, что Лариса жила вместе с Колей.

Особист задумчиво крякнул и удвоил цену. Маэстро решил не торговаться и раздраженно повесил трубку.

Он в очередной раз развернул к себе кульман и уставился на чертеж общего вида. У изобретения так и не было названия — Маэстро называл его про себя «аннигилятором», но вслух это звучало даже хуже, чем злополучный «миелофон» из сказок Булычева. Если брать принятую в Институте систему, прибору полагалось длинное сочетание плохо понятных обывателю терминов, которое потом складывалось в аббревиатуру — редко когда удачную. ПАТИМ-1 или УСИВ-5. Порой заказчик давал фирменное название — «Барс» или «Тайпан», но у Института такой привилегии не было.

Маэстро подумал еще немного и оставил поле для наименования пустым. Потом свернул чертеж в рулон и понес на первый этаж, в производство.

О том, для чего действительно предназначен прибор, в цеху даже не догадывались. Будни слесарей и токарей были расписаны на год вперед — планы производства строились с учетом конкретных заказов, графики согласовывали заранее, и Маэстро всегда знал, когда можно соваться с дополнительной халтурой, а когда лучше потерпеть и переждать горячую недельку.

— Принес финальный проект, — Маэстро не стал заходить в кабинет главного технолога, а отнес чертеж прямо к станкам.

Там же, в небольшой нише, отгороженной пластиковой занавеской, стоял сам прибор, собранный, за неимением лучшего, на высоком трехногом табурете. У Маэстро на секунду замерло сердце; он не глядя положил лист ватмана рядом с рабочим пультом и подошел ближе к своему детищу.

Прибор таращился в открытое пространство двумя большими светодиодными лампами на передней панели — «ЗАПУСК» и «ПЕРЕГРЕВ». Хищными щупальцами болтались у самого пола провода подключенных датчиков пульса и температуры. Маэстро не удержался и любовно погладил холодный, шершавый корпус прототипа.

— В лабораторию забираете? — дружелюбно поинтересовался подошедший цеховой мастер.

Маэстро на секунду задумался. Если позвонят Шурики, у него может не быть времени на долгую канитель с переносом прибора.

— Да, забираю!

Через пару минут подоспела пара рабочих с тележкой. Маэстро оставалось лишь стоять в стороне, наблюдая за погрузкой.