Скользит графит по белому листу

Скользит графит по белому листу

1

Лучше всего Максу работалось в собственной мастерской. Там всё было обустроено очень удобно и рационально, хотя постороннему наблюдателю могло бы показаться, что здесь царит беспорядок. Однако, он всегда знал, где что лежит, и хорошо ориентировался в этом до мелочей знакомом ему пространстве. Рисование всегда доставляло ему удовольствие. Ещё в школьные годы он был очень привязан к ручкам и карандашикам. Простые карандаши он просто боготворил. Он любил их тщательно затачивать, и не обычной тупой точилкой, а острым ножичком, который сам правил и доводил до остроты отцовской опасной бритвы. Любил он и черчение, ему нравилось изображать предметы в проекциях, да и чёткие прямые линии всегда радовали его глаз.

Но больше всего ему нравились линии, которые изображали какой-нибудь объект. Будь то что-то живое или неживое. Он любил рисовать и животных, и деревья, и просто различные предметы домашнего обихода. Ещё в детстве он перерисовал всё, что его окружало, от самых крупных до самых мелких предметов. Что-то он даже мог нарисовать с закрытыми глазами, по памяти. И в какой-то момент он вдруг понял, что нарисованные им предметы как будто бы оживают. Он украдкой спрашивал у друзей и родных, что они видят в его рисунках, но они не видели в них ничего особенного. А значит – это мог видеть только он один. Это было и хорошо, и плохо. Хорошо тем, что у него был свой собственный секретик, но, с другой стороны, он не мог толком с кем-нибудь им поделиться. А ему иногда этого очень хотелось.

Может потому у него и не было близких друзей, потому что его считали чудаковатым, немного не от мира сего. Среди подростков это часто бывает, когда ты выбиваешься из общей массы. Да и детские игры Макса не сильно увлекали, хотя он тоже любил побегать и попрыгать вместе с остальными, но ему это довольно быстро надоедало, и он уединялся со своими тетрадками и карандашами.

2

Пролетели школьные годы, потянулись студенческие деньки. Макс по-прежнему много и с удовольствием рисовал. Увлёкся рисованием портретов, и достиг в этом определённых успехов. Ему удавалось двумя-тремя штрихами передать самую суть персонажа, его настроение, характер. Но не более того, его портреты долгое время оставались лишёнными настоящего глубокого сходства, к которому он стремился.

Иногда Макс садился перед чистым листом бумаги, закреплённом на самодельном настольном мольберте, закрывал глаза, и представлял себе будущий рисунок. А потом брал в руку тонко заточенный карандаш и прикасался к бумаге. Рука сама вела линию, почти независимо от его сознания, он как бы выпускал её на волю, предварительно дав определённое задание. И графит сам скользил по белому листу, на котором то прорастал деревом, то овалом женского лица. Это было какое-то рукотворное волшебство. В эти моменты Макс забывал обо всём на свете. Оставались только его рука, карандаш и лист бумаги.

3

А потом в его жизни появилась Мари. До неё у него, конечно. были девушки, и влюблённости, и добрые приятельские отношения. Студенческая жизнь располагала к общению. Общие интересы, познание окружающего мира, совместная работа и отдых – всё это непременно приводило к новым знакомствам, привязанностям, дружбе и любви. Они ещё не умели отличать истинные чувства от мимолётных и поверхностных увлечений. Всё, что с ними происходило, казалось всерьёз и надолго. Так приходили первые разочарования, обиды и расставания. Макс как никто другой болезненно проходил все эти состояния, переживал очень сильно свои неудачи и разрывы.

И постепенно в нём крепла уверенность, что ему, в силу какой-то его особенности, лучше оставаться в одиночестве, держать дистанцию и ни с кем не сближаться. И он на какое-то время опять выпадал из шумных студенческих компаний, уединялся в библиотеке, или засиживался в пустой аудитории. Но, как это не часто, но бывает, особенные люди притягиваются друг к другу. Какие-то совершенно непреодолимые силы направляют их, неведомым образом пересекают их пути, буквально сталкивают лбами.

Мари училась на другом факультете, и компании у них были разные, и расписание занятий разводило их по разным корпусам. Но раз за разом совершенно непредсказуемо их взгляды встречались, на какое-то мгновение задерживались друг на друге, и они снова уносились в разные стороны. Это мог быть взгляд из окна автобуса, или при встречном движении на эскалаторе, или на входе-выходе кафе.

4

Эти мимолётные взгляды накладывались друг на друга, накапливались где-то в глубине сознания, пока наконец не вылились в непреодолимое взаимное влечение. Встреча произошла, как и всё в их жизни, неожиданно. Мари шла по улице, неожиданно споткнулась и выронила сумочку, а Макс очень кстати оказался рядом. Он поддержал девушку за локоть, поднял с земли и протянул ей сумочку.

– Надо быть осторожнее на этих кривых улочках, – с улыбкой заметил он, – кажется мы уже где-то с тобой виделись.

– Спасибо! – ответила девушка. – Да, мир тесен, вроде бы мы учимся в одном университете.

Мари попыталась двинуться дальше, но похоже, она немного подвернула ногу, так что инстинктивно опёрлась о руку Макса, которую он ей инстинктивно подставил. А потом подхватил её под локоть, заметив, как она пошатнулась, наступив на больную ногу.

– Тебе надо немного передохнуть, – сказал Макс, – тут поблизости есть уютное кафе. Да и чашечка кофе тебе не повредит. Как и мне, впрочем.

– Да, конечно! – ответила Мари, опираясь о руку Макса. – И меня зовут Мари, а ты, наверное, Макс?

–Да, я – Макс, твой покорный слуга, – улыбнулся он в ответ.

5

Они зашли в кафе и заказали себе по чашечке кофе с крекерами. Оказалось, что они оба большие любители этих кулинарных изысков.

— И да, спасибо за поддержку, — сказала Мари, – я сегодня такая неловкая.

— Надеюсь, ты не сильно себе навредила, – ответил Макс, – да и сумочка, похоже, не пострадала.