Скоростная любовь. Speed

Первая.

«Жизнь − говно. А может, и нет. Так говно или нет?».
Именно над этим вопросом я рассуждала, сидя в коротких рваных шортах и протертой майке на табуретке в кухне.
Непослушные волосы лезли в глаза, что не могло не раздражать. Откинув их в очередной раз, я обхватила лицо руками и уставилась перед собой. Не скажу, что передо мной было что-то интересное. Но что-то явно было. Вернее, кто-то. Верней тот, кого я меньше всего сейчас хотела видеть. По другую сторону сидел тот, кто смотрел на меня злым, испепеляющим взглядом.
− Что? Выпила слишком много? − усмехнувшись, он откинулся на спинку кресла.
Вот засранец, мог бы меня на него посадить, а сам прекрасно чувствовал бы себя и на убогой табуретке.
− Моя голова мыслит как никогда ясно.
− Хм, − он всегда усмехался, закусывая при этом нижнюю губу.
Продолжения не последовало. Было видно, как он устал. Проработав восемь часов, вместо отдыха, он опять надраивал полы нашей квартиры, либо перестирывал белье, либо еще что-нибудь в этом стиле. Мне его не жалко. Совсем.
− У тебя совесть есть? − положив руки на стол, обратился он ко мне.
Меня всегда поражала его выдержка, я бы уже давно прибила саму себя за такое поведение. Но... на то он и не был мной, чтоб терпеть все это.
− Совесть? Хм, − призадумалась я, − это не та ли, которая вроде должна мне указывать, что хорошо, а что, в принципе, не очень?
− Вроде того.
− А-а-а...
− Сейчас уже три часа ночи, завтра понедельник − тебе надо идти в школу, ты же вместо того, чтобы как все нормальные подростки спать в кровати, шляешься с каким-то отребьем по двору, при этом лакая невесть что.
− Что из этого? Быть может, это именно то, что мне как раз таки нравится.
− Пить? Это все, на что ты способна?
− Вечно пристаешь ко мне!
− Я пока не пристаю, но хочу предупредить, − на этих словах он сдвинул брови, − еще хоть раз мне придется среди ночи вытаскивать тебя из какой-нибудь дурной компании, и тебе не поздоровится. Отлуплю.
− Неужели?
− Помяни мое слово.
Встав из-за стола, я, не обращая внимания на его хмурый взгляд, направилась к себе в комнату.
− Я не закончил! − поднявшись с кресла, он подошел ко мне и резко повернул к себе лицом. − Не дай бог я еще раз обнаружу, что ты напилась…
− Что? Что ты мне сделаешь? − вся эта поучительная ерунда здорово приелась. − Сдашь в приют? Так я уже взрослая, не примут!
Ударила его по самому больному. Отпустив меня, он указал в сторону комнаты. Судя по всему, разговор был окончен. Слава богу, а то я уж подумала, что мне не судьба будет лечь спать до четырех.
Закрыв дверь, чтоб отгородиться от упреков хоть ненадолго, я запустила пальцы в волосы и присела на пол, облокотившись спиной о дверь. Черт, всегда, когда я пьяная, меня пробивает на сентиментальность.
− Блин! Как же все это меня достало!
Вытерев с лица слезы, я оглядела комнату. Собственно, в ней ни-чего не поменялось со вчерашнего вечера. Она была все такой же маленькой, полностью забитой моими многочисленными вещами. Я уже привыкла к тому, что поверхность моего стола скрылась под всякой нечистью в виде ненавистных учебников для одиннадцатого класса, тетрадей, ручек, прокладок, грязных трусов, носков. Аналогичными вещами была усыпана вечно незастеленная кровать. Пол был завален парами кед, которые я покупала за пятьсот рублей на ближайшем рынке.
Подойдя к окну, я, не увидев там ровным счетом ничего, засунула руку под подоконник и извлекла оттуда с невиданной хитростью приделанную бутылку дешевого коньяка. Открыв ее и сделав два глотка, я сразу же почувствовала себя намного лучше. Улыбнувшись непонятно чему, взгромоздила бутыль на прежнее место. Алкоголь, кажется, стал немедленно смешиваться с выпитым ранее. Мир временно приобрел краски. Прислушавшись к тому, что происходит за стеной, я убедилась, что в ближайшее время мне никто не собирается мешать.
Отогнав от себя дурные мысли, я подошла к зеркалу, одиноко висящему на стене, и, недолго думая, стянув всю одежду, не считая лифчика и трусов, принялась рассматривать свое отражение.
− Оу, − я могла с уверенностью заявить, что ни один парень не смог бы устоять передо мной.
Стройные, длинные, худые ноги, с сексуально выделяющимися острыми коленками. Мягкая аккуратная попка. Полное отсутствие лишнего веса. Плоский живот, украшенный сделанным год назад пирсингом. Грудь третьего размера. Нежная шелковистая кожа. Пухлые губы, которые я любила облизывать, что заводило добрую половину парней. Красивый носик, зеленые глаза, выразительные брови, одна из которых, кстати, опять-таки была украшена сережкой, постоянно пляшущей из-за моей бескрайней гаммы эмоций, и огромная копна темно-коричневых локонов, струящихся по моей спинке аж до самой задницы. Ну? Красавица!
− Ха, − усмехнувшись самой себе, я привела пряди в еще больший беспорядок.
Запиликал телефон:
«Детка, Кир достал. Я его побью».
«Не надо. Я не хочу этого», − набрав в ответ одному из своих не-давних знакомых, плавно перешедшему в статус «молодого человека», я подхватила с пола ночнушку и быстро переоделась.
Как только голова коснулась подушки, мир вокруг меня завертелся. Недолго думая, я заставила себя считать бешено скачущих, меняющих цвет барашков, отчего-то двухголовых, и наконец-таки провалилась в сон.

«Нет! Только не это!» − пыталась кричать я как можно громче, но никто меня не слышал. Стараясь изо всех сил, я бежала, бежала к ним... но они лишь отдалялись от меня. Почему? За что?
− А-а-а!
− Полина! Полинка! Проснись! Успокойся! − он сидел на моей кровати и сжимал в объятьях.
− А-а-а, − по лицу текли слезы.
− Опять? Опять кошмар? − его лицо исказилось болью. Преодолев ее, он приподнял меня. − Эй! Деточка, спокойно.
Не совладав со своими эмоциями, я вцепилась в него обеими руками и, уткнувшись в грудь, продолжила плакать.
− Успокойся... − он водил рукой по моим волосам, все сильней прижимая к себе.
− Кир, за что? За что? А? − слезы текли по лицу на его рабочую рубашку.
− Не знаю, − тихо ответил он, − не знаю...
− А-а-а… − из меня вырвался очередной всхлип, − мне так плохо. Так одиноко без них.
− Я понимаю. Мне тоже.
Посидев со мной пять минут и заметив, что я уже более-менее пришла в себя, он еще пару раз провел рукой по моим волосам, после чего вышел из комнаты. Направился на кухню, где до этого готовил кофе и бутерброды себе на работу, а заодно и мне в школу.
В эти моменты я не просто любила его, я его обожала. Он не позволял мне оставаться наедине со своими страхами, но в то же время никогда не переходил ту самую личную грань, переступив которую, становится неудобно, так как вроде «ты был слаб, не хочешь это обсуждать, а надо».
Проскользнув в ванную, я ополоснула лицо, желая смыть пот, выступивший во время сна. Встала под душ. Вода приятно струилась по телу, заставляя расслабиться. Жаль, что она с такой же легкостью не исцеляла душу, это было бы куда ценнее.
Невольно вспоминая остатки сна, я в который раз возненавидела Бога.