Сквозь, Через, Вопреки

Часть 1

Вопреки.

При тусклом свете бра в кресле сидела женщина. На коленях ее лежали очки и не раскрытая книга. Сцепив руки и откинув голову на спинку кресла, она смотрела, не мигая, через балконное окно на мерцающий свет фонарей, украшающий силуэт Иудейских гор.

Села она с книгой в руках, дабы унять дрожь от поездки за границу в последние выходные, поездки на свадьбу сына. Но книга не шла. Даже открыть не смогла. Мысли роем летали в голове, и для того чтобы их как-то успокоить, начала вспоминать.

В начале 90-х, когда Союз уже был не Союз, а сыну её было около года, она обнаружила свои корни. Нет, то, что она еврейка – никогда не скрывалось. Фамилия слишком говорящая.

В их в городе таких заинтересовавшихся своими корнями выискалась ещё пара-тройка человек. Поехали небольшой компанией в Москву на семинар по еврейским традициям. А там… А там глаза открылись, и уши, и сердце. И место им нашлось в просторах земного шара и веры земной. И жизнь поменялась. Был там один историк. С женой приехал, изучать историю еврейского народа. Из Сибири. Славян изучал, христиан, буддистов, вот теперь приехал евреев изучать.

Дальше воспоминания поскакали фрагментами, как просмотр старых слайдов: вынимая один – вставляешь другой.

Поняв, что жена веру менять не собирается, он уходит из семьи; предложение; ЗАГС; репатриация на троих – он, она и её сын; Гиюр – переход в иудаизм; хупа – долгожданная свадьба, и вера, чистая искренняя вера в истинное еврейское будущее.

Часть 2

Через.

Я продиралась по темноте какими-то десятыми путями. Помню, слева от меня высился огромный бетонный забор, с другой стороны – заросли, заросли, заросли. Одевалась я в те годы "мама не горюй". Помню, надета на мне была серая любимая кофта с молнией и капюшоном, без рукавов, с розовыми надписями, серая джинсовая юбка до колена, под ней джинсы-клёш, кеды, и каре на голове, и рюкзак – такой же серый джинсовый с синими надписями, цветными ленточками и прочей ерундой.

Понимала ли я, какое впечатление произвожу? Скорее нет, чем да. Но мне тогда казалось, что вот он "стиль".

Шла я от станции поезда до автобусной остановки по криминальному району не меньше часа. Рядом лаяли собаки, думала – не дойду. Шла к родителям своего жениха. До свадьбы оставалось меньше месяца.

Всю дорогу от поезда до остановки – в ухе телефон. А в телефоне он. Нет. Не жених. Сын маминой подруги. Почему? Не понять. Одно меня удерживало не прекращать разговор – мне было не так страшно.

Ещё два месяца назад я знала о нём только его имя. Только имя. И всё.

Почему после того как мне сделали предложение, он стал названивать каждый день – загадка. Мне не мешало.

В тот раз он мне рассказывал про свою очередную пассию, про службу в Израильской армии... Я угукала в трубку, пытаясь анализировать рассказ, просто чтоб от страха отвлечься.

И тут, выбираясь наконец в цивилизацию, среди множества огней, я вспомнила:

- Слушай, а откуда ты мою школьную подругу из России знаешь?

- Ни откуда.

- А зачем вконтакте добавил?

- Ну, просто добавил. А что?

- Ничего.

Действительно, ведь – ничего. А что такого?

Через месяц он и его мама были приглашены на свадьбу. На неё же прилетела моя подруга, глубоко верующая христианка.

Думала ли я о том, что получится именно так? Да… и нет. И нет, и да.

***

Восемь лет. Восемь лет они не встречались.

Они не встречались регулярно, раз в полгода: в Париже, Риме, Праге, Лондоне, Тель-Авиве и Москве.

Они не встречались, когда я смеялась: «С меня пятеро детей, с вас – пол мира, потом меняемся.» И слышала в ответ: «С нас пятеро? Ну, только если по отдельности – мы ж не встречаемся.»

Когда он говорил:

- Мне нравится просыпаться с ней по утрам и собираться с ней в поездки. - они тоже не встречались.

И когда он успокаивал мать, говоря:

- Я б женился на такой, как она, но на ней – не женюсь.

Они не встречались и тогда, когда на своей кухне с видом на Иудейские горы и фонари Рамаллы, его мама говорила мне:

- Нет, я всё понимаю, она девочка хорошая, но ты же понимаешь... Если она согласится принять еврейство – другое дело.

И я понимала. Я действительно понимала: они же не встречались!

Когда через несколько лет она говорила:

- Она очень моему сыну подходит. Очень. С его темпераментом только такая и нужна. Но… Пусть хоть какой гиюр пройдет. Пусть даже не по-настоящему.

А я кивала, говоря: подходят, гиюр, понимаю, но…

Как солнце и луна, как две половинки одного творения. Серые кудряшки и рыжий ёжик. Огонь и лёд. Или наоборот? Лёд и огонь.

И через столько лет я всё понимала… Они же не встречались!

Часть 3.

Сквозь.

Жизнь во всем преподносила сюрпризы. В основном хорошие – с учёбой повезло, с работой, с переездом в Москву – вообще мало кому везёт, а ей повезло! И работа престижная, и профессия любимая, и квартира приличная.

С одним не везло – с парнями.

Как-то с ними не сложилось.

Сквозь лица, сквозь время, сквозь расстояния – был только он, рыжий, как солнце.

Часть 4.

Вопреки.

Им было под тридцать.

Им надо было что-то решать.

Да – она этого не хотела. Нет, она этого очень не хотела. Совсем! Ни капли! Ни секунды!

Но и жить собакой на сене она своему сыну позволить не могла.

И когда он сомневался – именно она подтолкнула его к переезду в Москву, к ней.

И когда зашла речь о свадьбе – именно она покупала кольцо.

Но на свадьбу... На свадьбу своего сына она не поехала.