Уж и не знаю, в какой момент это началось, да только начал я выделять из толпы девушку.
Тоненькая, худенькая, она напоминала мне котёнка: такие же изумительные глаза, полные дрёмы, медленные движения, полные грации. Вся она была словно только что найденная порода, покрытая влажной чёрной землёй, но тихо сияющая горным хрусталём из недр.
Рядом с ней даже я казался гигантом, с такими неуклюжими каменными пальцами, огромными плечами и широкой головой. И, надо ли говорить, меня это лишь привлекало.
Шёл одиннадцатый год обучения, всё реже звучали шутки про «дворников» и чаще кто-нибудь слабый нервами выбегал из класса в слезах. И, что важнее, никто над этим не смеялся. Не до того было.
На Новый год наш класс поставили с параллельным ваять новогодние сценки для младших. Многие возмущались, особенно родители девчонок.
Нельзя сказать, чтобы я так сильно обрадовался, но и негатива во мне не было. Хах, словно до этого я больно старался.
Начинаем постепенно общаться с новыми ребятами, я всегда ходил чисто за компанию. И вот – о чудо – вижу её. Стоит на этом большом стуле и тянется вверх прицепить украшение. Затаив дыхание, пошёл на чистом инстинкте, двести раз захлебнувшись в собственной слюне.
Молча подставляю ещё один стул, необтёсанно хватаю украшение, на мгновение касаюсь её холодной руки и иду в разнос. Стараюсь изо всех сил, цепляю как можно выше и, не удержавшись, падаю.
Грохот услышал каждый. Через минуты две прибежала женщина с вахты, попялилась на нас из-за двери несколько добрых полминуты и ушла обратно.
Я чувствовал себя полным придурком, лежал под этой порванной цветной калькой и мечтал умереть.
А она села на корточки, съёжилась в комок и спросила, в порядке ли я. А потом я увидел её серебристую кожу, большие тёмные глаза, выступающие скулы. Такая хрупкая, как куколка. И что-то внутри меня треснуло. Всё, попал парень, прощай залихватская молодость, здравствуйте, бессонные ночи.
Девочку звали Лизой, она редко улыбалась и всегда была сосредоточена на чём-то внутреннем. Уверен, мои жаркие взгляды заметил каждый. И этот каждый считал своим прямым долгом попытаться нас свести.
Я косячил ещё сильнее и громче, она сначала беспокоилась, потом лишь обречённо улыбалась. Иногда, во время случайного соприкосновения с ней, я парил весь остаток дня, а она брезгливо дёргалась от этого, опускала голову и моментально уходила.
А я всё, не вижу ничего, пропащий человек, считайте, и не было.
Прошла новогодняя неделя, все гадали имена наших будущих детей, я не продвинулся к ней ни на шаг. Стеснялся, бедолага.
Длинные ночи, измывающие дни. Я так сильно перетрусил, что решил совсем забыть Лизу. Теперь мой взгляд на переменах был прикован к ногам, я сидел больше в классе, делал вид, что читаю.
Ну и… забылось как-то. Да и мне проще стало, а то батя начал про детдом шутить слишком часто.
А потом кто-то сказал, что она умерла. Вот просто так. Внезапно.
Я ещё вдуплить не мог, что же это значит и чего меня все утешают.
Рыжая Марта, девочка с крысиными хвостиками, меня тогда взяла за руку, отвела за колонну и начала тихо про смерть, про помощь и про анорексию. Я плечами пожал, да и ушёл. Одни меня возненавидели за такую реакцию, другие сильнее забеспокоились.
И только на последнем звонке, с речью директора, до меня начало доходить. Я начал пересматривать все эти полгода, день за днём. И кожа её была не серебристой, а серой, а глаза казались огромными из-за кругов под ними. И руки её вечно холодные и тонкие. Чёрная одежда как мешок.
И мне стало очень стыдно за свои глупость и слепоту.
Хорошо, что школа закончилась. Люди умирают, а жизнь идёт дальше. Правда иногда, в такие же серые дни, как сегодня, я вспоминаю ту девочку Лизу и вновь отчего-то стыжусь.
#15900 в Молодежная проза
#6863 в Подростковая проза
#28565 в Проза
#15593 в Современная проза
Отредактировано: 21.05.2019