Слабость всесильного

Слабость всесильного

      - Та светленькая? С длинной косой? 
      - Да.
      - Помощница кухарки. Нежна и свежа, как весенний рассвет.
      - Я должен устыдиться?
      - Это будет ложью.
      - Деалия, мне и впрямь…
      - Ох, да брось! Я просто дразню тебя. А что до слабостей – они есть даже у богов, что уж говорить о смертных. Стыдиться тут нечего. 
      - Но почему же тогда мне хочется провалиться сквозь землю?
      - Потому что ты преувеличиваешь. Коль скоро Божественный топчет этот бренный мир в смертном теле, Ему и всем остальным придётся мириться со всеми недостатками плоти. Для всего Ривеллона будет лучше, если важные решения ты будешь принимать отдохнувшим, полным сил и на трезвую голову. На нужную голову, Люциан. 
      - Лия! Силы небесные, я… 
      - …И если для этого нужна молоденькая помощница кухарки, она у тебя будет. Сегодня вечером. Отмытая, если позволишь. И переодетая.
      - Нельзя же…
      - Не желаю ничего слушать. До вечера, Люциан. Жди. 

      - …Но ведь это же покои Божественного! - Ильвинг встала, как вкопанная; широко раскрытые голубые глаза с затравленным ужасом озирались по сторонам. – Слугам сюда нельзя! Госпожа Карисса строго-настрого запретила! Сказала, чтобы не приближались, даже думать не смели! 
      - Пустяки, - отмахнулась миледи Деалия, тщательно закрывая потайную дверь. – Я уверена, на этот раз она сделает маленькое исключение. 
      - Но…
      - Это желание самого Люциана, мой цветик. Чтобы ты была здесь. Сегодня. Думаю, с этим даже твоя Карисса спорить не посмеет. 
      Ильвинг прикусила язык. Сам Божественный пожелал её видеть? Лично? Вот это да! Огромная честь! Вот только, чем же она, простая помощница кухарки в Его дворце, заслужила такое? 
      - Дай-ка взглянуть на тебя.
      Подойдя ближе, женщина развернула Ильвинг к себе лицом. В золотистую косу вплели нити жемчуга – чудесно. Платье новое. Просто белое, скромное, без украшений, не считая тонкого кованого пояска. Но девочке очень идёт, подчёркивает её нежность и невинность. Люциану должно понравиться. 
      - Само очарование, - улыбнулась миледи Деалия. 
      Щёки девушки покрылись лёгким румянцем.
      - Благодарю, госпожа. Позвольте спросить, чем я заслужила такую честь? 
      Женщина продолжала улыбаться.
      - Божественному понадобилась твоя помощь.
      И без того большие, голубые глаза распахнулись на пол лица.
      - М-моя? Ох, я с радостью, но чем…
      - С радостью, говоришь? – протянула миледи Деалия, загадочно глядя на девушку. – Уверена?
      - Конечно! – с жаром закивала та. – Всё, что угодно! Если я могу… ох, да кто откажет Божественному! 
      Женщина не сдержала усмешку. 
       «И впрямь…»
      - Вот и замечательно. Тогда жди, мой цветик. Он скоро будет. 
      С этими словами она исчезла за потайной дверью. 
      Ильвинг переполняли чувства. Вот это да! Помочь самому Люциану! Но чем, силы небесные, какой прок Ему от помощницы кухарки? Что она может? Угостить Исчадия Пустоты прокисшим супом? 
      Девушка было рассмеялась своим мыслям, но тут же зажала рот ладонью. Всё-таки она в покоях Божественного. Почитай, в храме! Здесь нельзя смеяться. Наверно. 
      - Не бойся, - вдруг услышала Ильвинг низкий мужской голос. – Уж за смех тебя не накажут. 
      Девушка обернулась так резко, что аж шея заболела. Люциан! Божественный! Прямо перед ней! Правда, уже без золотых доспехов и плаща, в одной рубахе и штанах. Но такой же большой, высокий, широкоплечий, с белыми волосами и короткой бородой. 
      - Господин… - выдохнула Ильвинг, привычно опускаясь на колени. 
      Покачав головой, Люциан подошёл ближе.
      - Не надо. – Склонившись, осторожно взял за локти, поднял. – Не сегодня. Как тебя зовут?
      - И… Ильвинг… - назвалась девушка, не в силах посмотреть в серые глаза.
      - Красивое имя. – По голосу было слышно, что Божественный улыбается. – Как и его обладательница.
      Ильвинг показалось, что покраснели даже волосы. 
      - С-спасибо, господин…
      - Ты с севера, верно? 
      - Только отец. Они с матушкой живут на Побережье Жнеца. Он назвал меня в честь бабушки. 
      - Ясно.
      В покоях повисла тишина. Божественный не отходил, он по-прежнему стоял рядом с девушкой, держа её за локти. Та смотрела в пол, боясь шелохнуться.
      - Скажи, Ильвинг, - наконец заговорил Люциан, стараясь, чтобы голос звучал как можно мягче, - миледи Деалия говорила, зачем ты здесь?
      - Да. Она сказала, что Божественному нужна моя помощь. – Девушка всё же решилась поднять взгляд. – Я готова. 
      Люциан снова молчал. Какие у неё глаза! Очень красивые. Сияют. И смотрят так наивно, доверчиво.
      Кем надо быть, чтобы обидеть этот нежный цветок? 
      Кем надо быть, чтобы хотеть это сделать? 
      Проклятая плоть, проклятые желания! Неужели Семеро не могли выбрать кого-то более достойного?! Или хотя бы избавить его от этой заразы, этой чумы, порчи…
      Но какие у неё глаза! И губы. И это платье, белый цвет как раз подходит. Будто невеста.
      - Ты замужем?
      Голубые глаза наполнились удивлением.
      - Ну что вы, господин! Нет-нет!
      - Твоё сердце занято?
      Пышные ресницы опустились, щёки снова порозовели.
       «О, Семеро, пусть она скажет «да»! Пусть у неё будет любимый! Тогда я отпущу. Смогу. Что-нибудь подарю, отправлю домой, пусть живёт и радуется…»
      - Нет, господин. – Тихо. – Мне… я… ещё не ведала… любви…
       «Глупая…»
      - Тогда закрой глаза. 
      Веки послушно сомкнулись. Люциан склонился ниже. Он ведь не должен этого делать. Что бы там ни говорила Деалия. Божественный, тайком насилующий молоденьких девушек! Хорош Избранник! Так не должно быть. Не должно. Не должно. В конце концов, Люциан убил много сотен Исчадий Пустоты, поверг Чёрный Круг! И что же, его одолела девчонка с красивыми глазками и смазливым личиком?! 
      - Можно открыть? – спросила она.
      Так доверчиво, почти весело. Наверно, для неё это игра. Да. Игра. Всего лишь игра…
      Склонившись ещё ниже, Люциан поцеловал девушку. Та тут же дёрнулась, будто от удара, рванулась из рук. Веки поднялись, в глазах ужас и замешательство. 
      - Что?.. – выдохнула Ильвинг. – Что вы…
      - Тише, тише, - проговорил Люциан хрипло. – Не бойся меня, Ильвинг. 
      Но девушка будто не слышала.
      - Зачем в-вы это сделали?..
      Несколько ударов сердца Люциан молчал. Последний шанс. Последняя возможность обернуть всё в игру, в шутку. И – что? Что дальше? Отпустить? Когда она так близко? 
       «О, Семеро! Вы избрали не того…»
      - Захотел. – Он посмотрел девушке в глаза, заставил себя мягко улыбнуться. – Ты понравилась мне, Ильвинг. Очень. Мне бы хотелось… показать тебе любовь. 
      - П-показать любовь? – непонимающе переспросила девушка. Потом опять зарделась. – Нет… Ох, боги, нет!.. Я не… не надо, господин… мне… я не м-могу… не…
      Она попыталась было отойти, но Люциан не пускал. 
      - Тише. Клянусь, ты не пожалеешь. Просто позволь мне…
      Он снова потянулся к губам девушки, но та отвернулась. 
      - Пожалуйста!.. – В голосе дрожали слёзы. – Прошу вас, господин!.. Не надо!..
      - Тише, тише… 
      Подняв на руки, Люциан понёс девушку на постель. Ильвинг пыталась вырваться, просила, умоляла. Но он не пускал. С каждым её словом, чёрная страсть разгоралась всё сильнее, Божественный едва сдерживался, чтобы не овладеть девочкой прямо сейчас, грубо, жадно. 
      Нет-нет. Он чудовище, но не настолько. Бережно опустив Ильвинг на простыни, Люциан лёг рядом. Девушка тотчас попыталась встать, но он мягко удержал. 
      - Не уходи, прошу тебя. Побудь со мной. 
      - Не надо… - По щекам потекли слёзы, в голубых глазах читалась беспомощная мольба. – Прошу, господин… 
      - Тише. 
      По-прежнему не позволяя подняться, Люциан раздевал девушку. Осторожно, стараясь, чтобы его движения были нежными и мягкими. Она плакала, пыталась вырваться, оттолкнуть. Он не останавливался, распаляясь всё сильнее с каждым её движением, каждым всхлипом. 
      Но нет, нет. Он не чудовище. Нет. Он будет ласков, он возьмёт Ильвинг нежно. 
      - Умоляю!.. – в полный голос закричала девушка, когда полуголый Божественный опустился между её ног. – Пустите!.. Хватит!..
      - Я буду любить тебя, Ильвинг, - в полубреду шептал он, целуя нежную шею. – Лежи, не двигайся. Сначала больно, потом хорошо. Нам обоим. Обними меня. 
      Девушка послушно протянула руки. Неосознанно – уж слишком сильна привычка к повиновению. Ведь перед ней – сам Божественный. На ней. Быть избранницей Избранного и впрямь огромная честь, но… Почему же тогда Ильвинг в таком ужасе? Почему такое чувство, будто её предали? Почему Божественный так поступает? Ведь он должен защищать, а не… вот так… с ней…
      - З-за что?.. – уже рыдала девушка, вся сжимаясь под мощным телом. – Ч-что я… сделала… г-господин… п-пожалуйста… 
      Люциан был напряжён. Весь. Везде. От близости этой милой беспомощной девочки, от её страха и трепета у него мутился разум и сводило мышцы. От желания. Овладеть. Опорочить. В конце концов, девчонка всего лишь помощница кухарки, а он – Божественный! Избранный! На его плечах лежит ответственность за весь мир!
      «Семеро, за что?!»
      На мгновение перед внутренним взором вспыхнула картина: он сделал с бедняжкой всё, что захотел. И теперь она смотрит на него. Этими своими огромными голубыми глазами. Недавно сияющими радостью и предвкушением, а теперь полными слёз, отчаяния, горечи. И отвращения. Её Божественный, её самый главный защитник, победитель Чёрного Круга оказался самым обычным насильником! Обманом заманил к себе и против воли обесчестил доверившуюся ему девушку! 
      Люциан зарычал. Будь проклята Деалия со своими советами! 
      Одним рывком встав с кровати, он ударил кулаком в стену, да так, что осталась глубокая вмятина. Перевернул стол, вышвырнул в окно стул. 
      Ильвинг дрожала. Прижав простынь к обнажённой груди, она смотрела на буйства Избранного глазами, полными ужаса и непонимания. Девушке казалось, что он сошёл с ума. 
      Но вот Божественный успокоился. Как будто. Полуголый, стоя посреди разгромленной спальни, он тяжело дышал, сжимая кулаки. 
      - Уходи, - наконец бросил Люциан, не глядя на девушку. Обычно спокойный и ровный голос сейчас звучал надтреснуто и хрипло. – Живо. 
      Та была в замешательстве. Она радовалась, что Божественный остановился, но... Что с ним происходит? Он злится. Но почему? Из-за Ильвинг? Но разве мог он ожидать, что девушка поведёт себя иначе?
      - Вы… н-накажете меня, г-господин?.. – выдавила она, затравленно глядя на Избранного.
      Тот мотнул головой. Закрыл глаза.
      - Не тебя, Ильвинг. – В голосе появились лёд и сталь. – Я накажу себя. Твоим родителям очень повезло, что Семеро послали им тебя. Надеюсь, когда-нибудь ты сможешь забыть… этот вечер. И простить меня. Иди. 
      Поднявшись, девушка принялась торопливо одеваться – снова по привычке. Несмотря на только что пережитый ужас, её сердце переполняла… жалость. До боли острое, всепоглощающее сочувствие к Божественному. Нет. К человеку. Страдающему и будто бы запутавшемуся. Но нет, этого не может быть. Ей наверно показалось. Что вообще Ильвинг может понимать? Ведь она – простая помощница кухарки. А он – Божественный. 
      Дождавшись, когда за девушкой закроется потайная дверь, Люциан без сил опустился на постель; в голове погребальным набатом билась единственная мысль. 
      «Никогда больше. Никогда. Ни за что»
      Он не поддастся. Подставит горло под когти и жала Исчадий Пустоты, сам бросится на меч – но не поддастся. Что бы там ни говорила Деалия. Она ошибается. Больше никогда. Ни за что. 
      Этой ночью Божественный почти не спал. Лёжа в постели, он бездумно-мрачным взглядом смотрел в потолок, лишь изредка забываясь тревожной дрёмой. Избраннику Семерых снились голубые глаза.