Сладкая девочка

1

У нашей завкафедрой юбилей. Чаев, конфет, алкашки ей и так натащили еще с прошлой недели, поэтому мы с пацанами, пораскинув мозгами, которых у нас в процентном соотношении гораздо меньше, чем голов, где они размещаются, решили скинуться по паре соток и заказать нашей стерве, которая нас сношает на химии в хвост и в гриву, торт с портретом Менделеева. Портрет самой завкафедрой испортил бы вкусовые качества торта.

— В магазине говно, там брать не будем, — авторитетно резюмировал Санек, староста. — Масло одно раскрашенное. Да и зачем ей торт, который можно самой купить? «Захеров» всяких везде полно. Мы ей закажем. Специальный, поздравительный. С надписью.

Как оказалось, на прошлую днюху сестры он заказывал торт на дому, и не так дорого, как у остальных, и красиво, и вес хороший. Поэтому, скинувшись, мы оплатили услуги этой бабы из инсты, и сегодня вечером Санек должен был готовый продукт забрать. Но он звонит мне и вопит:

— Дэн, у меня собака сожрала кусок мыла, я ее везу в ветеринарку, забери торт, по-братске! Я не успею!

— Не буду даже спрашивать, как так вышло, — произношу я, отлепляя морду от подушки — только завалился в общагу и прилег отдохнуть после пар перед нашим общим сбором у универа через два часа, на которых торт и должен вручиться вместе с цветком в горшке. — Заберу.

— Я те щас пришлю видос, как у нее пузыри из жопы летят, поржи!

— Да мне не надо, спасибо!

Конечно, никаких пузырей он мне не шлет, потому что их нет, но видос с икающей собакой я все равно получаю, видимо, чтоб точно убедиться, что Саня не соврал. После натягиваю футболку посвежее из тех двух, что висели на спинке стула, и выдвигаюсь — какой смысл наряжаться? Перед кем — перед незнакомой теткой или нашей стервой, которую мы поздравим и свалим? Однако по итогу оказывается, что лучше было надеть что поприличнее, потому что дверь открывает деваха не на много меня старше, ну, лет на десять мож, такая твердая тридцаточка от силы, и все как я люблю — и формы объемные, и волосы длинные, и боже, как вкусно пахнет…

— Ты чего слюни глотаешь, голодный что ли? — в лоб интересуется она, а я мотаю башкой, но это ее не убеждает:

— Господи, опять студент. Проходи. Да на кухню проходи, чего ты на коврике топчешься.

В голосе звучат какие-то мамские повелительные нотки, поэтому я, скинув кеды (быстро посмотреть, нет ли дырок на носках), прохожу в кухню, и у моего желудка случается инфаркт, а все вкусовые сосочки на языке топорщатся от восторга — это не кухня, это, мать её, Шоколадная фабрика, а я на ней Чарли. На полках прозрачные банки с цветными посыпками и орешками, на плите что-то парит, миксер жужжит, на столе гора форм всех размеров и что-то, похожее на карамель, целый пласт на пергаментной бумаге.

— Крокант, — кивая на него, говорит хозяйка и открывает один из двух холодильников. — Нагретый сахар с орехами, застынет — измельчу в крошку, будет посыпка. Конфеты такие есть.

— Да я знаю, — говорю, машинально трогая кончиком языка сколотый край зуба.

Пахнет так, что у меня, блин, от такого запаха стояк может случиться. Хотя он и так случится, если хозяйка будет чаще наклоняться в коротких розовых шортах. Будь неладен этот Саня со своей собакой! Есть две вещи в жизни, которые я люблю больше всего — пожрать и потрахаться. Стоять и смотреть на обе эти вещи, но не иметь возможности к ним припасть, равносильно пытке. Деваха-то в самом деле ничо такая — хоть и не высокая, но прямо-таки сочная, задница сердечком, грудь размера четвертого, пока не потрогаю, точно не скажу, волосы длинные, гладкие, на лицо тоже милая, губки так забавно поджимает, что хочется на них что-то положить. Что-то явно потяжелевшее и упирающееся в молнию джинсов, спасибо что под длинной футболкой не видно. Саня, сука такая, со своей собакой…

— Я коробку перевяжу, чтоб нести удобнее было, — говорит хозяйка и нагибается над ящиком стола.

— Спасибо, — сглатываю я.

— Надя.

— Спасибо вам, Надя.

Кто думает, что стояков не случается внезапно и неожиданно — тот не был мужиком. Если тебе девятнадцать и у тебя не было отношений несколько месяцев подряд, почти полгода в моем случае, то потом сможешь подрочить даже на корягу, которая напомнит тебе контуры женского тела. А тут точно не коряга. У нее даже лифчика, кажется, нет — соски сквозь майку просвечивают.

— Борща налью, — произносит Надя, смотря на меня с сочувствием, когда я в очередной раз сглатываю, покосившись на застывающий шоколад в формах.

— Мне? — пугаюсь я. — Вы чего, какой борщ, не надо!

— Сел! — она указывает маленьким пальчиком на стул. Ручки у нее миниатюрные. Какая прелесть.

— Мне надо торт отдать! — восклицаю я. — Я не успею.

— Господи-боже! Тогда приходи завтра. Накормлю.

Подмигивает, и я понимаю, — не дурак же совсем — что и не в борще дело.

— Хорошо, — улыбаюсь, впрочем, как дурак, и потом, держа коробку с тортом перед собой, продолжаю улыбаться, спускаясь в лифте. Надо будет завтра к борщу презиков купить.