Сладкая для инкуба

ГЛАВА 1. Сегодня

Хьюго

Я не люблю снег. А в середине лета тем более. Я люблю, когда тепло. Можно даже жаркую погоду до одури. Солнце горячее, небо синее, море еще синей, песок желтый. Девушки разноцветные. Лично мне годятся любые. Даже 60+. Я не привередливый. Молоденькие, конечно, лучше. На моей родине возраст согласия – четырнадцать лет. В Империи – шестнадцать. В Столице Империи – восемнадцать. Но там такие фифы живут, на кривой козе не подъедешь. Хотя мне никакая коза не нужна. Я инкуб. Бабы – мое все.

Но снег шел. Падал с бледных небес, словно так и задумано во второй половине лета. Я вытащил руку из окна дилижанса. Снежинки таяли на ладони, оставляя капли воды, словно слезы. Я длинно сплюнул в сугроб на обочине.

– Харчевня скоро? – крикнул я вознице.

– Скоро, – равнодушно ответил он.

Я подмигнул пухленькой купчихе на лавке напротив. Ммм! Поиграю с ней, уж это точно, когда эта хёггова колымага до места доберется. Я чувствовал голод во всех смыслах. И милашка-жена торговца полотном подходила для этого дела абсолютно. Я чуял ее розовую попку в тонких панталонах с крахмальными кружевами. И ямочки на полненьких коленочках в запахе лаванды и присыпке ромашковой от пота. Еще раз: ммм! Я прикрыл веками глаза. Тонкая прорезь в батистовых панталонах стала почти осязаемой. Я мысленно всунул правую руку в святая святых. Погладил, поласкал. Прижал большим и указательным пальцами тугой пульс, а три вложил в жаркую влажную глубину. Раз-раз-раз.

– А-ах! – деревенская дурочка не смогла удержать стона. Закатила глаза и пыхтела, как паровая машина для глажки. Шесть человек в дилижансе уставились на купчиху с любопытством, в том числе и муж. Только я глаз не открыл. Успеется.

Постоялый двор сообщил о себе заранее. У меня тонкое обоняние, тоньше гораздо, чем у хвастунов-парфюмеров. Запах жареного на углях мяса, рыбной похлебки из угря с укропом, пшеничных лепешек со сливками и сладкой клубникой, вываренной в меду. Где они тут берут ягоды под таким снегопадом, хотел бы я знать?

Громоздкая карета остановилась. Я, подняв воротник теплой меховой куртки, и подтянув ботфорты к самому паху, вылез наружу. Я не планировал двигаться через горы и дальше, поэтому сразу подошел к возчику расплатиться. Застал негромкий разговор:

– Перевал закрыли, дядя. Дня три, а то и все пять дороги не будет. Поэтому распрягай лошадок, возничий, да заодно не забудь внести денюжку в общий харч. У нас так принято, да и тебе с помощником выгодно…

Здоровенные мужики оглянулись на меня. Поклонились. Возчик коротко и без почтения, местный бородач наклонил шею низко. На всякий случай. Я знаю таких деревенских хитрованов. При случае зарежут за медяк и будут довольны.

Я перебросил оговоренную плату водителю дилижанса и поторопился в харчевню. Если вся путешествующая орава будет торчать здесь неделю, то надо номер по-бырику приличный занять. Часов через пять-шесть здесь начнут арендовать брикеты сена для скота, только чтобы голову преклонить.

Мила

Я чувствовала себя отлично. Во-первых, Вишня перестала дурить. Нормально шла под новым седлом и не капризничала. Она любит тихую снежную погоду, так же, как и я. Во-вторых, Клара уснула и всю дорогу молчала. Не высовывалась поминутно из кареты и не давала бесконечных дурацких советов-распоряжений. И в-третьих, никто не признал во мне женщину. Фантастически удачно вышло! Благородная юная леди под охраной и в сопровождении брата едет к своему возлюбленному жениху. Класс!

– Госпожа, – понизив голос, чтобы никто не услышал, конюший обратился ко мне, – перевал закрыли. Дальше дороги нет. С вашего позволения, я найму здесь комнаты для вас и вашей…

Тут он совершенно перешел на шепот. Я кивнула, разрешая. Этот огромный взрослый мужчина рождал во мне трепет.

Вскоре комнаты были приготовлены. Здоровяк конюший перенес туда Клару на руках. Та даже не проснулась. Вот это нервы и здоровье! Поскольку мы обе остались без горничных, брать этих болтливых дур на серьезное дело – себя не уважать, я раздела сонную девушку сама. Она что-то бормотала, прикрыв плотно большие глаза веками. Тонкое белье, отороченное вилльерскими прошивками ручной работы, шло ей необыкновенно. Отбеливало гладкую кожу, необъяснимым образом скрадывая красноватый оттенок.

– Спасибо, милая, – проговорила красавица, путая меня с горничной. И нырнула под пуховое одеяло в момент.

Мне спать не хотелось. Все же рисковый кураж гнал адреналин в кровь. Я подошла к хорошего размера зеркалу.

– Что покажешь, старое стекло?

Зеркало осталось к моей подначке равнодушно. Я не рассчитывала особо. Способности к колдовству у меня нулевые. Обидно, конечно. Быть бесталанным человеком в мире, где любая девчонка-горничная способна щелчком пальцев разжечь камин, глупо. И не безопасно. И не всякая горничная может… И все-таки еще раз. Обидно!

Я пригладила щеткой короткие волнистые волосы, надела берет и вышла в коридор.