Слёзы матери (отрывок из романа "За что, Господи?"

Слёзы матери

…Они были уже в сорока, а возможно даже меньше, километрах от Усть-Каменогорска, когда вновь начался буран. Впереди, чуть левее, сквозь редкие просветы снежной пелены, замаячили три верхушки небольших гор. Это были «Монастыри» с их озером. Так назвали их местные жители за их действительную похожесть, конечно, издали, на три башенки-луковки церкви.

Спускаясь по трассе в ложбину быстро приближающихся «Монастырей», Николай, вглядываясь в дорогу сквозь разгулявшийся буран, подумал - осталось проехать тридцать километров пути, и мы…

Он успел только крикнуть Светлане - ДЕРЖИСЬ! - когда из снежной пелены, как туша морского чудовища из глубин океана, показалась огромная кабина КАМАЗа…

                                                  *    *    *

Лариса, в тревоге, вся измучившись от непонятного молчания детей или, хоть  какой-то  весточки  из  Усть-Каменогорска,  не  находила  себе  места. Странный город, иногда думала она – кто бы из дорогих моему сердцу людей не уехал туда – пропадают без вести. Уж не мистика ли это? А может это Кара Небесная за какой-нибудь грех? Разве властны мы понять  деяния Господа, Бога нашего!

От постоянной тревоги за близких ей людей и связанной с ней душевного волнения, у неё всё чаще стали отниматься ноги и  появилось  заикание.  Лариса  передвигалась  по  дому  как  сомнамбула.

На третий день, опять не получив весточки, Лариса решила пойти в полицию и подать заявление о пропаже своего сына и невестки. Заявление приняли и пообещали приложить все усилия к розыску. Из автопарка, где хозяином был Коля, тоже несколько  раз  звонили  на  домашний телефон и интересовались, когда  же приедет Николай Александрович из Усть-Каменогорска.

Из всего этого она сделала вывод – Коля, прежде чем уехать, звонил кому-то,  предупреждал, что несколько дней не появится на работе.

Наконец, совсем измучившись, она решила поехать на розыски сына с невесткой сама. Приобрела билет и десятичасовым, утренним, междугородним автобусом  выехала.

Сидя на третьем сидении от водителя, она краем уха услышала разговор водителей между собой, и этот разговор сильно встревожил её. Пробравшись вперёд, поближе, она поняла – говорили о какой-то аварии на трассе. Говорили о столкновении иномарки с выехавшим, по причине плохой видимости на встречную полосу движения, гружёным КАМАЗом. Легковушка и КАМАЗ сгорели. Водитель КАМАЗа остался без ног, но живой, а вот в легковушке… водитель и пассажирка погибли, сгорели. Спасти их не смогли.

Услышав страшные слова, Лариса почему-то сразу поняла – это её сын Коленька и Светлана. Окаменевшая от горя, совершенно не способная произнести хоть слово, она стояла рядом с людьми говорившими об аварии.  Слёзы ручьём катились по её щекам из её уже давно поблёкших, исплаканных глаз. Кое-как справившись со слезами, она попросила водителя высадить её там, где столкнулись машины.

Удивлённый водитель, посмотрев на заплаканную бабулю, в ответ покачал головой, но странную просьбу старушки выполнил. Остановив автобус у места аварии, он попросил: «Вы только недолго бабушка», но в ответ услышал - «Езжай сынок, я здесь побуду…». - «Вы замерзнете здесь одна, - забеспокоился водитель. До города ещё тридцать километров…»

…………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………………..

…………………………………………..

*    *    *

В стороне от дороги, метрах в десяти, рядом с полузанесённым остовом разбитой до неузнаваемости, сгоревшей дотла, легковой машины, сидела совершенно белая от холода, седая старуха. Подходившие к ней с проезжавших автомашин любопытствующие люди, слышали, как она, плача, всё повторяла - «Сыночек мой, сыночек мой…».  «За что, Господи, за что?»

Кровь, смешанная со слезами, покрывала её исцарапанное лицо. От холода лицо превратилось в маску.

*    *    *

Вечером, часов в шесть, в психиатрическую больницу кто-то из сердобольных водителей привёз сумасшедшую старуху, замёрзшую до такого состояния, что врачи

не надеялись её спасти. Но она выжила, выжила вопреки прогнозам врачей.

Дня через два, она, увидев медсестру – чуть ниже среднего роста, белокурую, смешливую бестию, обратилась к ней: «Светочка, а где наш Коленька?» – и замолчала.

Других слов от неё до самой смерти уже никто не услышал. Она, сидя на кровати и беспрестанно покачиваясь, вперив взгляд безумных глаз в дверь, казалось, ждала кого-то. И только, когда в палату входила светленькая медсестра в белом халатике, она оживала и задавала всегда один и тот же вопрос - «Светочка, а где наш Коленька?»