Слишком Долгая Ночь ( Убить Любовь )

Слишком Долгая Ночь ( Убить Любовь )

Тихо кружился вечер.

              Было все: и звездный разлом неба над головой, и горение снега, и

потягивание мороза, и кружева поземки...

              Мир казался нереальным, волшебным, неповторимым – словно в дыру в портьере смотрела на сказочный бал.

Мир был соткан из быстротечной прелести мгновений.

Что-то сталось с нашим миром.

Дом был полон гостей, и она не чувствовала себя одинокой.  Совсем-совсем… Само пространство протягивало к ней руки. Все излучало тепло.

В дальнем, самом дальнем  углу сидел милый юноша, не отводя от нее влюбленных глаз. Его взгляд был приятен, он ласкал, смущал незащищенную плоть души – хотелось отдаться этому чувству.

Но было и иное.

Был такой день!

И дымка нереальности укутывала его.

Искристость света. Музыка, смех, звон хрусталя – все доносилось, словно издали. Серебряный звон в ушах – это от счастья.

Хотелось петь, хотелось ходить колесом.

«Боже, - шептала она, не понимая себя. – Боже!»

Пробегая мимо зеркала, остановилась. Ослепили огромные сияющие глаза. Горели щеки, светлой плазмой разметались волосы. Но что же сделали они с ее ушами!

«Здорово!» - крикнула она и засмеялась. Помахала рукой своему отражению.

Чудесный мир зеркала был ее миром, был вокруг нее, был в ней – она сама была его частью.

Ну, вот, все в сборе, можно начинать.

Праздничный стол собрал вместе и объединил всех, кого любила она.

Гейзером ударило шампанское – и заструилось, спеша в плен хрусталя.

«Друзья мои, - с бокалом в руке поднялся отец, - друзья. Посмотрите на это сказочное существо, - он указал на дочь, - она только что родилась. Она – новая жизнь, и сама еще не понимает этого…»

«Не понимаю!» - подтвердила она, смеясь.

«Каждый год случается это чудо, и каждый год по-своему, - продолжал отец. – Но сегодня особенный день…»

«Да, да, - смеялась она, - особенный…»

«Сегодня уже можно сказать, - говорил отец, - что родился человек. Самостоятельный, полноценный, совершеннолетний человек.  Поднимем же наши бокалы за рождение этого человека, - и за судьбу, которая не противиться этому!»

«Ура!» - закричали все, вставая.

Запел свою звонкую песню хрусталь. Где-то в пространстве вострубили фанфары. Ночь, словно навеселе, ласково улыбалась за окном.

Вдруг ворвался посторонний звук – и все стихло.

Звонок.

Звонили у двери.

Мама, сидевшая за столом ближе всех к выходу, выскользнула в коридор.

Гости замерли с поднятыми бокалами в руках.

«Ну, почему же, - думала она, - кто-нибудь всегда приходит так не вовремя!»

В глазах ее билось нетерпение – и, вместе с ним, ожидание продолжения  праздничной сказки. Ведь в этот вечер все должно быть необычно, иначе, чудесно.

Открылась и вскоре, хлопнув, закрылась входная дверь. Возвратилась мама.

«Не знаю, кто это был, - сказала она несколько тревожным голосом. – На площадке было уже пусто, только под дверью лежал  конверт. Тебе…

Она протянула послание дочери.

На ладонь ее прохладным плоским телом лег обыкновенный белый конверт. Надпись – ее имя синей вязью, и больше ничего.

Сердце бешено заколотилось и оборвалось.

«Хочешь, я посмотрю, что там!» - спросил отец.

«Нет, сама, сама…»

Она разорвала конверт нервным движением, слегка дрожащими руками. Она очень старалась казаться равнодушной. Но она никого – и себя – не обманула.

Она не знала, от кого было письмо.

Это был совершенно незнакомый человек.

Совершенно незнакомый почерк.

Совершенно незнакомые, совершенно невозможные слова.

«Любовь моя! – читала она. – Вы меня совсем не знаете – и не узнаете никогда! Тем не менее, я Вас люблю! Люблю так, как только может любить человек. Вы – моя судьба, но никогда мне не стать судьбой Вашей, как бы мне ни хотелось.

А я мечтаю быть искрой вина, что золотится в Вашем бокале – и причиной Вашего веселья и Вашего счастья в этот вечер.