Сломать отличницу

1. Василина

Вода — это самое мягкое и самое слабое существо в мире, но в преодолении твердого и крепкого она непобедима, и на свете нет ей равного. Слабые побеждают сильных, мягкое преодолевает твердое.

Лао-цзы «Дао Дэ цзин»

Кто-то любит работу, а кто-то, как я, обожает школу. Таких единицы, но мы ещё не вымерли. В любую погоду, на любую контрольную приду, не думая об оценках, мне нравится сам процесс: когда заходишь и видишь наполненное сменкой фойе, проходишь в класс и встречаешь любимых одноклассников, а минуты спустя и учителей.

Третье сентября одиннадцатого класса — день подколов, песни Шуфутинского и нескончаемых увещеваний любимых педагогов, которые переживают за нас больше, чем мы сами. Они готовы трудиться крепче нашего, выискивая варианты и задания прошлых лет, проводить факультативы в свой единственный выходной, отвечать на самые каверзные вопросы, чтобы мы успешно сдали экзамены и не подвели, в первую очередь, себя.

И пусть теперь есть возможность пересдать ЕГЭ, шанс попасть в заветные сто со второй попытки не шибко высок, если до этого со спокойной душой филонил.

Я всё лето усердно готовилась к последнему учебному году, с помощью репетиторов подтягивала предметы, которые надумала сдавать. Мой выбор одобрили родители, учителя-предметники, они все уверены, что я справлюсь и получу свои желанные четыреста баллов на ЕГЭ. Пусть таких выпускников на страну бывает очень мало, но есть, к чему стремиться, а определённый маршрут всегда лучше, чем путь наобум.

В ожидании звонка осматриваю родной кабинет русского и литературы, последний год мы вместе, какие только события он не праздновал вместе с нами, сколько секретов бережно хранил, признаний оберегал. Поэты, писатели, чьи портреты украшают его стены, маститы и безмолвны, но стоит посмотреть на них и вспомнишь что-то эдакое из жизни каждого, чем делилась Наталья Юрьевна "по секрету", пытаясь всеми правдами и неправдами увлечь нас литературой. Она такая же талантливо-дерзкая, как и великие золотого и серебряного наших веков.

Задумавшись, не замечаю, как рядом скрипит стул под тяжестью нового соседа.

— Василин, солнышко, дай подглядеть? — раздаётся над ухом наглая просьба.

Ко мне подсаживается Рыжов Егор, веснушчатый и действительно рыжий верзила, с которым у нас хорошие приятельские отношения. Не помню, как давно мы общаемся по-товарищески, кажется, всегда ладили и сейчас не теряем сноровку. Он из тех людей, кто всегда придёт на помощь, особенно к тем, кого считает «своим». И посчастливилось однажды примкнуть к таким.

— Егор, как можно начать списывать уже с сентября? — насмешливо интересуюсь я у одноклассника, подмечая, как он за лето возмужал.

Я не особо рассматривала свой класс на линейке, мы так радовались встрече, обнимались и поздравляли друг друга, что забыли сравнить, было-стало, наслаждаясь воссоединением, ведь немногие поддерживают связь на каникулах.

Зато все с нетерпением ждут милейшей традиции собираться во внутреннем дворике школы, где снуют первоклашки, их родители и, конечно же, взволнованные учителя. Где много цветов, бантиков и улыбок, которые хочется запомнить навсегда.

— Сопливых вовремя целуют, солнышко! — цитирует нашего математика Егор и тянется к моим записям, которые я предусмотрительно держу поодаль.

— Я не вредная, но дело принципа! — говорю, отодвигая тетрадь по физике. — Я корпела целое лето, тебе не стыдно, Рыжов?

— Да брось, мне главное — наличие, а тебе — знания, так что я за твой счёт не вылезу в титаны, Василин!

Егор забавно возмущается, размахивая своей рыжей отросшей шевелюрой, что сейчас кудрявится на зависть девчонкам. Наверное, он запомнится мне эталоном раздолбайства, но ему действительно всё легко даётся. Я ни разу не видела, чтобы он над чем-то серьёзно сидел, даже в языках, где парень безусловно первый из лучших, ему удаётся схватывать на лету, ничего не повторяя дома.

— Василин, а я тебя защищать буду! — продолжает подкупать Рыжов.

— От кого? — усмехаюсь я.

Любого обещания ожидала от этого жулика, но такого… Удивил! Не сказать, что я могу предугадывать подвыверты одноклассника, который идеи, кажется, ищет по всем чигирям, однако кое-какие из его придумок всё же были знакомы.

— Да от всяких…разных… — на мгновение Егор меняется в лице, но потом вновь лыбится во все тридцать два. Уверена, что у него уже и зубы мудрости вылезли, умеет же он так мудро обезоруживать своими разговорами.

— Хорошо-хорошо, но…— протянув тетрадь, я всё ещё крепко удерживаю её за кончик, растягивая паузу скорее для выразительности. — …когда станешь мегапопулярным спортсменом, ты обязательно упомянешь, кто прикрывал тебе спину в школе!

— О, так это без соплей! — выхватив у меня тетрадь и быстро чмокнув в щёку в знак благодарности, Рыжов испаряется.

А вместе с ним пропадает и летняя лёгкость, которая в редких случаях остаётся ещё и в сентябре. На её месте появляется моя разгневанная, словно ураган «Милтон», подруга.

— Ты с ума сошла?! Столько пахать, чтобы он схавал, не жуя? — возмущается подруга, пока я делаю вид, что привожу в порядок и без того идеальный пенал. Поправляю текстовыделители, которыми некоторые учителя разрешают пользоваться; проверяю молнию, которая, как назло, нисколечко не заедает.