Словно яркий апельсин

-*-

— Зима как всегда пришла внезапно! У нас, лять, каждый год она внезапно приходит! Она ж, лять, женщина вся внезапная! Никто и не ожидал, что она придет сразу после осени! Все-то думали, что будет весна, а тут хоба!

Мужчина громко ругался и демонстративно вытряхивал из ботинок снег. Народ, слегка подзябший на утреннем морозце, посмеивался и согласно поддакивал.

А снег всё валил и валил. Крупные, похожие на гусиный пух хлопья лениво кружились в воздухе, оседали на широких лапах голубых елей, плечах спешащих по своим делам людей, таяли на горячих капотах железных коней и рельсах трамвайных путей.

Дворники просто не успевали за природой, и злиться смысла не было.

Я отвернулся от толпы, бросил сумку себе под ноги и, навалившись на черные кованые перила, вдохнул полной грудью. Холодный воздух приятно обжег горло.

С моста привокзальная площадь, сияющая зеленым неоном большого информационного табло и голубым — киосков и остановочных пунктов, казалась порталом в другой мир. Большие, новенькие, украшенные яркой рекламой автобусы распахивали свои двери, чтобы поглотить нахохлившихся от холода пассажиров.

За спиной отстучал такт колесами один трамвай, за ним второй. Люди торопились, шумели, сопели, толкались. А мне спешить было некуда и незачем. Положа руку на сердце, я и сам не понимал, почему в последние дни уходящего года поехал не с друзьями в «Сосновый бор», а в город, покинутый мной десять лет назад.

Парни утверждали, что вся моя затяжная депрессия завязана на Олиной измене. И да, и нет. Всё-таки дело шло к свадьбе, а тут такой дас ист фантастиш прямо в нашей почти супружеской спальне. Забавно.

Забавно…

Забавно, что, наконец, свершилось то, что должно было. И хорошо, что до свадьбы. Глядя на еще горячую после недавнего секса, раскрасневшуюся Ольгу я понял, что никогда ее не любил. Её шальной испуганно-виноватый взгляд метался по мне, но не находил отклика. Ни злости, ни разочарования не было. Наверное, я испытал облегчение и благодарность. Но понял это несколько позже, у друга на даче, в дупель пьяный. Как и то, что просто заменял Олей ту, даже имени которой не знал.

Так что да, всё справедливо.

Номер 27 на макушке желто-красного трамвая тускло подсвечивался. Удивительно, что после стольких лет по привычному маршруту меня повезет всё тот же трамвай, что и много лет назад.

Сквозь талый отпечаток детской ладошки на затянутом махровой наледью большом трамвайном окне мелькал обновленный, почти чужой город, и только шпиль старинного здания городской администрации всё также царапал низкое зимнее небо, да Ленин, всё также призывно вскинув руку в сторону бывшей пивной, смотрел сквозь время.

Колёса мерно перестукивали по рельсам, приятный женский голос называл остановки. Люди менялись: выходили, заходили, ругались с кондуктором, прикидывались спящими. Саня усмехнулся: всё как и тогда. С одной лишь разницей — среди них нет её.

Тогда, как и сейчас, был обычный день, валил снег, спешили люди, стучали колеса. Я ехал с подработки (не то, чтобы жизнь заставляла, но тратить стипендию на сигареты казалось неразумным, да и вообще…), перепутав от усталости номера трамваев, а когда сообразил — выходить было поздно, оставалось ехать до развилки. Там пересел и теперь делал крюк минут в сорок. Злясь на препода, что не принял зачет, на начальника, что попросил задержаться, но главное, на себя, что смотрел непонятно куда, я поднял глаза и обмер — в безликой массе таких же как и я сам уставших и раздраженных людей мне улыбалась она. Широко, искренне. Словно родному. Лампочки в ее огромных синих глазах отражались подобно маленьким солнцам. Сердце будто ошпарило. Больно и приятно. Лишь на мгновенье. Но от этого размыло весь салон, будто растворителем плеснули на картину. Осталась только она.. Я непроизвольно поднялся с сиденья ей навстречу и радостно махнул рукой.

— Откуда вы здесь?! — изумленно выдохнула она и, шагнув мимо меня, крепко обняла невысокую женщину в немного старомодном песцовом берете. — Почему мне не сказали, что приехали?

— А вот хотели сделать тебе сюрприз! — высунулась из-за спины женщины девочка-подросток, так похожая на неё. — Ты его знаешь? — мотнула в мою сторону.

И я пришел в себя, аж в ушах зазвенело. Во, дурааак!

Девушка скользнула по мне мимолетным взглядом, отрицательно качнула головой и отвернулась.

Ощущая себя полным идиотом, сел обратно, отвернулся к окну. И с чего я решил, что она улыбается мне?! Да еще дернулся, встал! Казалось, что все в салоне только на меня и пялятся, с насмешкой. Но сильнее неловкого стыда было желание взглянуть на неё снова. И снова. И снова.

Когда объявили мою остановку, со старательной заинтересованностью, будто там и впрямь было нечто крайне интересное, поглядывая в замерзшее окна, двинулся к выходу.

Люди часто говорят, что их свела судьба. Некий судьбоносный случай, который сводит героев вместе. Это муссируется в фильмах, в сестриных книгах, которыми она мне прожужжала все уши. «Твоя мимо не пройдет!» — говаривала бабушка.

Прошла. Даже не обернулась.

Почему не тряхануло трамвай? Не заругался громко машинист, что кто-то перебегает пути в неположенном месте. Не затрещал истерично сигнальный звонок и всех не качнуло резко в проход. Я бы поймал ее. Успел подхватить. Стал бы для нее буфером. Проводил бы до дома.

Кондуктор объявила остановку. Распахнулись двери. Вот он — мой шанс познакомиться! Другого не будет! Мои руки вспотели от волнения. А сердце учащенно забилось.

Но я лишь стоял и смотрел, как через три человека от меня она помогает матери спуститься по ступенькам.

Она сошла на моей остановке… На моей остановке!

Протиснувшись вперед, я выскочил из трамвая. Нашел взглядом по берету ее матери. Сотни способов завести разговор вихрились в моей голове, подобно «чертикам». И рассеивались. Всё не то. Всё не то. Надо всего лишь догнать и сказать «привет», но не могу, ведь она с матерью и сестрой.