Слово колдуна

Глава 4. У любого путешествия есть начало, а у человека — дом (Часть 2)

Сон сумел-таки забрать меня в свои холодные объятия, и не смотря на тяжёлую медвежью шкуру, я проснулась озябнувшей. Рассвет только занимался. В окно пробивались мягкие, пока несмелые лучи предутреннего солнца. Скоро оно покажется, и мы к этому времени уже будем готовы уходить. Почему-то не покидало ощущение, что обратно мы попадём нескоро, и я не могла найти этому разумного объяснения: до Старой Гряды нет прямой дороги, нам надо сначала доехать до пепелища Колигара на Юго-Востоке, обогнуть озеро и уже по проложенному пути идти в сторону монастыря через узкий проход между двумя хребтами. Единственное, что здесь может быть страшным, кроме сказок о проклятии монахов, задорные нёкки и водяницы да обвал. Малое озерцо давно похоже на болото, а то, что больше — полно мертвяков из-за его близости к Колигару. Это ли страшно? Нет. На лошадях мы потратим от силы день или полтора на весь путь. Затем осмотримся, а если что-то найдём — отправим Коли с посланием. И всё же мне было страшно. Беспричинно и глупо.

Собравшись с мыслями, я откинула шкуру, натянула куртку и, схватив сумку и заботливо оставленный на столе хлеб, разделённый на две порции, и немного подготовленной тётей снеди выбежала из дома Марны и Льёта. Моё собственное жилище находилось чуть дальше, и я надеялась, что не встречу никого из соседей, чтобы не завязался разговор и червяк сомнений не отговорил меня от поездки. Задуманное удалось: я наткнулась только на старого пса, подошедшего поласкаться и сунувшего нос за едой. В одном из домов звучали мужские голоса и женский смех. Что ж, не всех нужно защищать от пришлых.

Сразу же со двора я направилась в каморку с травами. В ней у меня всегда царил настоящий порядок...в отличие от остального. У стены на растянутых верёвках сушилась рыба, и, подумав, я сунула парочку готовых с собой. За ужином перекусить самое то будет, если вдруг никого не поймаем. С собой я взяла несколько пузырьков, в основном с отварами, отпугивающими нежить, если нам придётся заночевать в лесу, да и надежд, что наша местная нечисть испугается святого места с крестами и изменит привычкам только из-за "святости", я не возлагала. Нет, когда-то место наверняка было сильным, только любую магию надо возобновлять и подпитывать. Святость — та же сила. Также в сумку полетел мешочек с аккуратно завёрнутыми рунами на ярких горных самоцветах. Их мне когда-то передал Эгиль — наш жрец, по совместительству брат моего отца, передавший мне полезные знания о богах, которые нас оставили. В колчан я добрала стрел и прикрепила в специальный кармашек бутылочку с ядом, безопасным для человека; на бедро затянула на ремнях грубые кожаные ножны. Вроде бы, всё. Хозяйским взглядом обвела стол и развёрнутые на нём записи. Давно их веду вместо дневника: отправляюсь по утру на утёс, высматриваю сверху то, что скрывает море и лес. А я ведь вчера так и не успела занести ничего о корабле и послании. "Лети на запад." Что значит "лети"?

Голос со двора, который должен был меня окликнуть, но вместо этого чихвостил лошадь, прибавил мне скорости. Льёт пытался отобрать у гнедой кобылы с серой мордой свой капюшон, вероятно, аппетитно пахнущий, а рядом с борющимися валялась его посох. Второй конь, неприлично рыжий, словно близнец гончара, умудренно взирал за перепалкой, то и дело бросая взгляд на куст с малиной, которым я всегда гордилась.

— Тебя с утра Локи благословил?

Я подобрала с земли посох и протянула другу, попутно отметив, что его мешок подозрительно мал, и хоть меч закреплён на спине, ножей не видно. Видимо, в вещах или под одеждой. Посох оказался тяжлее, чем я его помнила: я рассмотрела мимолётом навершение и заметила плетение из рун, новую ленту и привязанные бусины и кости, небольшие, еле заметные, похожие на украшение, если бы от них не обжигало взгляд. Не знала, что он так сильно развил свой талант, даже завидно. Я-то давно застряла.

— Спасибо, и Локи ко мне после тебя заглянул, велел на язык твой посмотреть, чтобы знать, как меч наточить. Но что-то мне подсказывает, что яд в колчане ты тоже не по назначению используешь, — язвящий товарищ не выглядел внушительно: попробуйте быть впечатляющим, пока боретесь с наглой и любвиобильной мордой, решившей перед дорогой поиграть. Кстати, смешно, но горячий и серьёзный конь принадлежал как раз Вегарду, а игривая и мягкая девочка — живущему боем Ульрику.

Ещё один из нашей компании путешественников уже сидел в седле: Коли прочищал перья с видом, будто это мы его сопровождаем. Я согнала птицу и закрепила чересседельную сумку, шикнув на потянувшегося-таки к кусту коня. Гелус обиженно прижал уши, но что поделать — он мешал мне устраиваться.

Заметив, кого из лошадей я забираю себе, Льёт стрельнул в меня испепеляющим взглядом и возмущенно всхрапнул. Нет, они точно братья.

— Я не хочу мешать вашим с Аникой высоким отношениям.

Упомянутая Аника отпустила ткань и добродушно лизнула гончара в скулу. Имена у наших лошадей не были местными, как и порода. Когда-то отшельник-гард, живущий за Эйстданесом, был отличным коневодом: его табун был немногочисленным, но самым быстрым и выносливым. Поговаривали, что в юности гард сумел обольстить и договориться с Озёрной Хозяйкой, и та подарила его лошадям жеребят от своих коней, и что личный жеребец его мог бежать по водной глади, еле касаясь копытами волн. За его быстроногих красавцев и среброгривых кобыл отдавали золото и камни, не скупясь и не торгуясь. К нему приводили лучших кобыл, лишь бы получить эти качества для своего племени. Приводили издалека, и Эйстданес тоже процветал. Сегодня у старика на землях пусто: Мор не пощадил ни что живое.

Эти двое были уже местными, третьим поколением. От дорогой крови, за которую дед Ульрика и Вегарда отдал привезённую издалека огромную чёрную кошку и сокровища из далёких земель, где живут люди с чёрной, как смоль, кожей, не осталось практически ничего. Аника и Гелус выносливы, но не слишком быстры.