Сложный выбор

Неправда

Владислава

Одна на двоих. Или же я не делимое, а это не дробь?

Можно ли дышать, когда на твоей тонкой шее ошейник?

Свободное падение, от которого ломаются кости, и позвоночник крошится в пыль.

Разбудите меня, если это сон. Мелочь, но неприятно колющая под ребрами. Дурацкая идея или умышленная провокация? Не верю, что все произошло случайно. Это продуманный план, в котором я играю главную роль и веду себя так, как ожидают.

Я сжималась от страха.

Дикого.

Панического.

Я хотела кричать так громко, чтобы стекло трещало. Я никогда не была испугана настолько сильно. То, что было до этого - радужная сказка.

Угроза нависала надо мной, будто бы туча. Я распадалась на атомы в ходе химической реакции. Я была в состоянии только хлопать глазами.

Меня застали врасплох, потому что я ослабила внимание и оборону. Поплачусь за это, обязательно.

— Андрюша, мне надо поговорить с тобой, — лепетала Лерочка, распахивая дверь. Он не закрыл ее, а я не сделала ни единой попытки к бегству. — Я не беременна. Узи показало, что я не беременна, — ее голос затих, когда она увидела, что тут происходит.

Взгляд превратился в стекло, а улыбка спала с губ.

Я приду и спасу тебя.

Оказывается, что парень привел меня к себе. Я лежала в трусах на его кровати с раздвинутыми ногами, а парень сжимал мои бедра, вжимаясь членом мне в лоно.

Не хорошо получилось.

Перед его девушкой или в целом?

Бывшей девушкой.

— Помоги, Лера, пожалуйста! — истерично орала я, толкая в грудь парня. — Убери его от меня.

Осознание ситуации.

Слабая и никчемная. Над тобой висел мужик, а ты ничего не делала, дура. Умей отстаивать свои границы, а не давай вторгаться в твое пространство. Очнись, сука.

Я была сломлена этим порывом. Моя красная кожа говорила о негласной метке. Поддалась, не боролась и попала в западню.

Она закрыла ладонью рот, подбегая ближе. Щербаков слез с меня, наспех надевая штаны, что болтались на щиколотках. Я вытирала рукой слезы, что текли по лицу. Это было отвратительно, подобно грязи, что скатывалась по лицу.

Я вскочила на ноги, хватая шорты. Дальше от него. Он почти изнасиловал меня. Это невероятно. Допустила. Не сопротивлялась.

В моих глазах он был не таким. Точно не уродом, который будет брать силой девушку. Я видела в нем свет, когда он оказался тьмой. Она меня разъела лучше любой кислоты.

Я доверилась ему, а он? Превратил все в то, что я лежу с раздвинутыми ногами.

Какие, мать его, поступки?

Выгода - положить меня под себя и трахнуть. Всем это нужно? Залейте мне в глотку бутылку виски, если это не так. Я убедилась, что каждому мужику нужна только дырка, в которую присунуть.

Никому не нужны эмоции.

К чему я и моя чувствительность? Главное, чтоб стонала и выгибалась.

Боюсь представить, как выживать среди шакалов, которые питаются только объедками и которые не ценят простых вещей.

— Ты уебок, Щербаков, — плюнула Валерия. Я вздрогнула, не ожидая услышать такое, от нее. — Влада, иди к себе, — рыкнула она, даже не проворачиваясь ко мне.

И я сбежала.

В панике, что меня догонят и вернут.

Валерия

Я смотрела в глаза Андрея, не веря в то, что сейчас увидела. Он приставал к Владе. Мы были так близки, а сейчас он раздвигает ноги моей подруге.

Я, конечно, понимаю, что Власова не святая, но она бы не стала так делать, потому что она еще маленькая и глупая, чтобы соблазнять мужчин. Может, с Марком у нее есть что-то такое, но это неудивительно, потому что парень сам ее провоцирует.

Он хочет откусить язык чертовке. Но это…

Но мой Андрей навис над ней. Куда делось все, что было между нами?

Как будто все превратилось в пыль, которую не вытирали полгода. Она толстым слоем лежит на мебели, превращая все в хлам.

Мои чувства засыпало прахом.

Где любовь, о которой он говорил каждый раз, целуя меня в губы?

Я злилась.

Я искала в нем что-то, но было отчуждение, как будто я чужая. Пробило током. Ждать, что это игра, чтобы вывести меня на эмоции? Я хочу в это верить, но где гребаная правда?

Она есть?

Я уже ни в чем не была уверена, потому что перемена в наших отношениях - ошибка, которую простить парень мне не сможет. Мне жить не хотелось, когда я видела его бездушные глаза, в которых плескалось только презрение вместо привычного обожания.

Он не мог ничего сделать с этой херней.

А я не находила сил признать вину, потому что каждое мое слово - нож в спину. И мне, и ему. Поэтому я бегала от него, как от чумы.

Все полетело вниз, разбиваясь о камни.

Мы знали друг о друга столько, сколько семейные пары не знаю друг о друге.

Это было обычным.

Я знала, сколько ложек сахара он любит в чае, какие носки надевает в определенный день недели и какой шампунь ему нравится. Я понимала, когда он злится, причем без слов.

Гармония.

Я засыпала с мыслями, что завтра я сделаю ему на завтрак. А просыпалась с улыбкой, потому что рядом был он. Я любила гладить его волосы, когда голова лежала на моих коленях. Я утюжила ему одежду на работу, старательно выглаживая воротник рубашки.

Завязывала ему чертов галстук.

Он старательно брился, зная, что мне не нравится его щетина, а я мазала кремом кожу, зная, что он любит проводить пальцами по ней.

Я целовала его в щеку, а он меня в губы.

Это все испарилось? Выкипело как вода в чайнике, про который забыли?

Видимо, я себе придумала, раз ничего больше нет.

Меня не за что любить, правильно.

Я знала в нем все эти мелочи, потому что мы встречались чертовых три года, а дружили и все шесть.

За это время он стал для меня всем, если можно так сказать.

Я знала Романовского и Назарова с того возраста, когда дети только учатся разговаривать. Наши родители неплохо общались, проводя семейные вечера на загородных участках друг у друга. Это было обычно.