Случай на охоте

Случай на охоте

Глава 20. Случай на охоте из романа "Офисное кресло и вуду-жаба"

Глава, в которой почти нет иронии, но из которой мы сможем узнать,

почему Сергей Крылов перестал охотиться.

А ещё: застолье на охотничьей базе, охотничьи байки и зимняя охота на лося.

То, что пусто теперь, – не про то разговор,

Вдруг заметил я – нас было двое.

Для меня будто ветром задуло костер,

Когда он не вернулся из боя.

Нынче вырвалась, будто из плена, весна,

По ошибке окликнул его я:

– Друг, оставь покурить! – А в ответ – тишина:

Он вчера не вернулся из боя.

В. Высоцкий

«Он не вернулся из боя»

         Крылов проснулся на рассвете.

            Он лежал, ещё не открывая глаз, и с наслаждением вдыхал табачный дым, который плыл по землянке. Они соорудили эту землянку всего на одну ночь, и получилась она не бог весть какая, крытая вместо брёвен жердями с тонким слоем соломы и земли поверху… Табачный дым плыл и кружил голову.                      

– Друг, оставь покурить! – попросил он хриплым со сна голосом.

            И тут же с ужасом вспомнил, что его друг не вернулся вчера из боя.

            Холодея, Крылов вспомнил и даже увидел внутренним зрением, как тот неподвижно лежит в разодранной на груди шинели, без пилотки, с обсыпанной землёю стриженой головой и раскинутыми ногами. И тут же чувство невыносимой вины, тягостная острая жалость навалились на Крылова, а потолок закачался перед глазами и поплыл огненными кругами…

            Крылов бросился наружу, в лес.

            Наверх из землянки вели пять ступенек, он сам их делал. И вот он полз по ступенькам и думал, что теперь всё будет не так, как всегда, а так как всегда, уже никогда не будет, хотя и лес, и воздух, и даже вода остались такими, как раньше. Он зачем-то сейчас вспомнил, даже с какой-то горечью вспомнил, что друг смеялся всегда не к месту и подпевал всегда не в такт, и начинал говорить про своё, про другое… Но, боже мой, думал Крылов, карабкаясь по земляным нескончаемым ступенькам, как же мне не хватает его сейчас – будто ветром костёр задуло, будто это меня убило.

            Крылов лез по ступенькам и всё никак не мог выбраться наружу. Лестница под ним выросла до бесконечности, и он всё полз по ней, полз, и на ногах его размотались портянки, они волочились за ним, он в них путался, запинался, давясь и захлёбываясь слезами, но всё никак не мог вылезти на поверхность. Он цеплялся за землю окровавленными руками, впивался в неё ломкими ногтями, и ему было больно, нестерпимо больно, хотя он точно знал, что это не его кровь и не его ногти…

            Наконец, он застонал, вываливаясь в проём, завешанный плащ-палаткой, и увидел перед собой деревья… Они стояли голубые, словно само небо, бесконечно пустое небо отразилось в них перед тем, как пропасть.

****

            Крылова трясли за плечо, трясли, чтобы разбудить, и он, уже почти проснувшись, распахнул глаза и испуганно вскрикнул:

– Что? 

            Жена ответила оторопело:

– Ты очень сильно кричал… Во сне.

– Мне приснился кошмар, – сказал Крылов, отдуваясь.

            Он поднялся на локте, с трудом приходя в себя и вытирая слёзы.

– Что тебе снилось? – спросила жена.

– Война сорок первого года, – прошептал Крылов, снова остекленев взглядом.

– Ах! Война снится к какому-то конфликту или ссоре, – поспешила ответить жена и добавила, жалея его. – Спи, ещё рано.

– Нет, буду вставать. Всё равно уже не усну, – ответил он. – Лучше пораньше выехать.

            Он встал, всколыхнув матрас, потянул рукой халат и пошёл в туалет.

            Когда он появился на кухне, там уже вовсю шумела кофемашина, а жена делала бутерброды. Руки её двигались механически, чувствовалось, что мысли её далеко – Крылов знал, что Верочка верит снам.

            Он сел на табурет и, чтобы отвлечь её, спросил: