Случай в Академии

- Подождите здесь, - госпожа Фон Штегер указала пальцем на лавку и вошла в кабинет, громко захлопнув дверь изнутри. Худощавый парень с большими живыми глазами и зачёсанной чёлкой, нервно уселся на лавку и прижал к груди несколько холстов со своими же творениями. Не хотелось ничего видеть – ни эти холсты, ни эту Академию, ни этих, напыщенных «педагогов». В нём начала вскипать злость, но через дверь стал доноситься голос госпожи Фон Штегер и невольное подслушивание разговора, решавшего его (и не только его) судьбу, на время отвлекло.

- Господин Юдигер, прошу вас, дайте парню ещё один шанс. Он не лишён таланта, вы же видели его работы. Это алмаз, требующий правильной огранки. – госпожу Фон Штегер охватывало сильное и беспричинное волнение, словно сейчас решалась судьба чего-то очень важного, хотя в экзаменационный период доводилось отказывать многим молодым интересным творцам.

- Клара, погодите. В другие времена я взял бы и его, и с десяток других таких… гхм… алмазов. И занимался бы их огранкой. Сейчас не могу. Бюджет урезан, ещё два-три неоплачиваемых студентов и придётся вам же, дорогая моя Клара, урезать зарплату. Об этом вы не думали?

- Но господин Юдигер! – у молодой художницы покраснели щёки: если мы будем учить лишь бездарных дочурок проворовавшихся чиновников и убийц-генералов, для чего мы нужны? Кого мы воспитаем?

- Клара, прошу вас, не нужно демагогии, - господин Юдигер поднял руку, с остатками красок на кончиках пальцев и произнёс со сталью в голосе: ваша задача учить тех, кто способен учиться в нашей Академии.

- Способен размером отцовского кошелька, но никак не талантом!

- Возможно и так, госпожа Фон Штегер! Полагаю, вам пора уже выйти из мира сказок братьев Гримм и понять суть реального мира. Вот реальный мир, - господин Юдигер потряс бумаги с финансовым отчётом за последние три месяца: почти нулевой доход! Если вы полагаете, что он такой уж алмаз, можете сами оплатить его обучение!

- Я… я…, - в глазах молодой госпожи Фон Штегер заблестели слёзы: да как вы можете! – она рухнула на стул, закрыла лицо руками и, сдерживая слёзы продолжила: а ещё называете себя педагогом!

Юдигер поднялся, и положил ей руку на плечо, пытаясь успокоить её начавшиеся эмоции. Как и большинство мужчин, он не переносил женские слёзы.

- Ну, ну, успокойтесь милая. Если бы я мог… Если бы я мог… Таких талантливых половина Вены на улицах газетами торгуют. Конечно, я бы с удовольствием учил бы их…

Госпожа Фон Штегер горько рыдала, уткнувшись лицом в ладони: Я думала всё будет по другому! Я хотела растить таланты! – сквозь слёзы пролепетала она.

- Тихо, тихо, Кларочка… - Юдигер опасливо приобнял её, пытаясь подобрать нужные слова: можем поступить так. Я напишу этому парню рекомендацию, а вы поговорите с ректором Художественной школы. Возможно у него получится поступить туда. Хотя обещать не могу, сейчас у всех проблемы… Но рекомендацию напишу.

Госпожа Фон Штегер усилием воли перестала плакать, вытерла слёзы и раскрасневшимися глазами посмотрела на Юдигера:

- Сделаем. Напишите. Он не должен пропасть.

- Да, да, хорошо, Кларочка. Сейчас же. А вы скажите ему, чтобы не уходил.

Клара ещё раз протёрла глаза, надеясь, что не будет сильно заметно, что она плакала. Впрочем, глаза так и остались красными. Она быстрым шагом подошла к двери и одним толчком их широко распахнула. На лавке, где она сказала ему сидеть, лежали несколько холстов с картинами.

Клара побежала вперёд по коридору:

- Адольф! Адольф, погодите!

Подбежав к окну, она увидела с высоты четвёртого этажа, как он выходит за ворота Академии и растворяется в толпе.

Шёл 1908 год. До прихода Гитлера к власти оставалось 25 лет.

До начала Второй Мировой Войны оставался 31 год.