Случайно падали звезды

Глава 2, в которой Шерит делает важное открытие

Глава 2, в которой Шерит делает важное открытие

Из дневника Бертрана Дор-Меринга:

«Не могу сказать, сколько времени я находился без сознания. Думаю, довольно долго. Я метался в бреду, меня посещали неясные смутные образы, раз за разом я умирал и воскресал вновь, рыдал и ненавидел, бессильно ждал, когда черная, вызывающая животный ужас, волна уничтожит меня, сотрет с лица земли. А после я проваливался в кромешную тьму, и эти короткие периоды забытья становились для меня настоящим счастьем.

Когда я более или менее пришел в себя, тело уже немного регенерировало. Внутри при каждом движении разливалась мучительная острая боль, пронзающая насквозь словно тонкий прут, но я чувствовал, что процесс заживления идет как надо. Ребра начали сращиваться. Глаз еще не восстановился, но на сложные органы требуется много времени. Раз не загноился, значит, все хорошо. А вот рука срослась не правильно, пришлось заново ломать кости и накладывать шину.

Да, маги живучи, этого у нас не отнять. Но кто знает, стоят ли мучения во время регенерации вновь обретенной жизни. Я знал, что должен жить во что бы то ни стало. Месть – хороший стимул, она придает сил и заставляет идти вперед не смотря ни на что. А мне было кому и за что мстить.

Свою ненависть я старательно взращивал и лелеял все месяцы, что провел в убежище. Я был слаб физически и почти полностью истощен магически. В таком состоянии я слишком легкая добыча и для людей, и для зверей. К тому же без сомнений тьеры прочесывали окрестности в поисках выживших в той бойне, и высовываться было бы крайне глупо. Поэтому я просто ждал.

У меня было достаточно времени, чтобы продумать дальнейший план. Скорее всего, его пришлось бы изменить, ведь я понятия не имел, что происходит в стране. Но одно несомненно: необходимо узнать, как тьерам удалось за считанные минуты уничтожить многотысячную армию сильнейших магов.

В свои двадцать восемь лет я уже считался довольно опытным магом. Отец, словно предвидел свой скорый конец, торопился передать мне знания, накопленные поколениями Дор-Мерингов. И я оправдал его ожидания, оказался способным учеником. Но то, что случилось на поле боя… Я никак не мог понять, что это за магия. Ее источник, природу, физику, состав. Все было чуждо, непонятно, неведомо. Неужели сам Тростейн разгневался и вступился за своих детей? Дортейн бы не допустил. Божественные Братья не любят вмешиваться в дела людей. Нет, здесь что-то другое.

То, чего до сих пор на Интелии не было.»

***

Когда-то в незапамятные времена, еще при отце Грегора VI, один граф сильно разозлил короля. В чем именно он провинился, история умалчивает, точно известно лишь одно – графа выдворили за пределы столицы и под страхом смертной казни запретили приближаться к ней ближе, чем на сто лиг. Поводив в задумчивости пальцем по карте, опальный граф нашел подходящую деревушку под названием Молиста, расположенную южнее Ларты. Добравшись до места всего лишь за пол дня и ни сколько не запыхавшись, граф обнаружил местного помещика, влачившего жалкое существование, пару десятков покосившихся изб, тощих крестьян, гоняющих не менее доходячную скотинку, и огромное грязевое месиво, гордо именуемое дорогой.

Граф слыл человеком энергичным и предприимчивым, к тому же не стесненным финансово. А потому, буквально за копейки выкупив поместье, он развил бурную деятельность и уже через пару лет стал обладателем восхитительного загородного особняка окруженного великолепным парком. Деревенька так же преобразилась: избы выпрямились, раздались вширь и ввысь, количество их порядком увеличилось, упитанные и розовощекие жители гоняли раздобревшую скотину, грязную лужу сменила вполне приличная дорога. Дела наладились, жизнь стала лучше, а граф загрустил.

Ибо весь королевский двор развлекался в столице, а он тосковал в одиночестве, всеми позабытый. И вот, в поиске способа отмщения своим обидчикам граф чудесным образом обнаружил неподалеку от поместья уникальный источник с целебной грязью. Очень уникальный. Необыкновенно целебный. И невообразимо грязный.

После необходимых приготовлений и грамотно проведенной рекламной кампании потянулись в Молисту караваны дорогих экипажей и карет, благо ехать было не далеко. Пока благородные дамы отмокали в черной жиже, требовалось развлекать их мужей. Так появились гостиницы, рестораны и кафе, магазины, игорный дом и прочие увеселительные заведения. Деревня процветала и потихоньку превращалась в город.

Разумеется, обман вскрылся, но случилось это уже после смерти хитроумного графа, оставившего наследникам внушительное состояние. А так как в целебной грязи успел изваляться весь королевский двор, то дело тихо замяли. К тому времени Молиста уже успела превратиться в одно из самых модных и посещаемых мест. Поэтому нет ничего удивительного в том, что Шерит частенько бывал здесь, неизменно останавливаясь в «Трех дубах», где специально для него хозяин держал самый лучший номер.

Принц остался верен своим вкусам и на этот раз. В то время как вся остальная делегация поселилась в гостинице «Королевская», Шерит направился на Круглую площадь. Несмотря на поздний вечер, в городе кипела жизнь. На улицах зажглись фонари, из ресторанов звучала музыка, по дорогам то и дело проезжали экипажи, в центре площади нес вахту гвардеец.

Бросив поводья и серебрушку дежурившему у входа мальчишке, Шерит вошел в просторный ярко освещенный холл гостиницы. Хрустальные люстры отражались в мраморном до блеска начищенном полу, изящные кушетки в доранском стиле стояли кружком в ожидании состоятельных постояльцев, на стенах – искусственно состаренные гравюры с батальными сценами. Вдруг слева открылась дверь в ресторан, впустив на мгновение в чинную тишину холла громкие звуки гитары, скрипки, песен, смеха и людских голосов. В это время обычно все столики в «Трех дубах» заняты, шум стоит неимоверный, девушки-подавальщицы – все как одна русые красавицы в темных платьях с белыми кружевными передниками - молниями мелькают среди посетителей. В холл скользнул бармен, прикрыл за собою дверь, и все стихло. Молодой человек в форме с эмблемой гостиницы поклонился высокому гостю и бесшумно испарился.