Случайно стать Диктатором

Пролог

Вот я, лежу такой в луже какой-то непонятной блевотины. Не знаю, друзья, что со мной: живой я или уже покойник. Ну ладно, давайте знакомиться.
Макс. Меня так зовут - Макс. Когда-то в одной интересной части моей биографии, я работал адвокатом. Точнее - защитником отморозков всяких. Не из тех подлизистых адвокатов в дорогущих костюмах и с идеальной шевелюрой, что в кино показывают. Нет. Я скорее охотник за клиентурой. Выслеживаю всякое дно - грабителей, жуликов, аферистов. Моя клиентура охватывает весь спектр мошенников.
Они с важным видом входят в мой офис, и говорят мне, что невинны, как мальчики в церковном хоре. А я? Я знаю, что невинность не стучится в мою дверь. Она где-то там, наивно листает телефонную книгу в поисках безупречного спасителя.
И тут звонок:
- Леонид Абрамович?
- Да, это я, - отвечает Леонид Абрамович, и голос у него такой басом, ну прям как у генерала.

Молодой человек с сомнением в голосе спрашивает:

- Это вы разместили объявление « Мы - ваш щит в суде, ваша свобода - наша гарантия?

— Да, это мы. — следует ответ.

- Слава богу, наконец-то я вас нашёл!

Абрамович слышит на другом конце трубки взволнованный голос:

- Вы должны мне помочь! Я звоню из участка. Чтобы они вам не говорили, это все неправда, я ни в чем не виноват!"

- Конечно-конечно, - бубнит Леонид Абрамович, закатывая глаза. Опять один из этих... невиновных.

- Расскажите, что произошло? - спокойно спрашивает Леонид, как и положено спрашивать адвокату.
Вы слышите это? ЩЕЛЧОК, ЩЕЛЧОК.* Это сладкий звук прибывающих денег на счет адвоката.
И пока эти припрыжённые дипломированные кровососы заняты защитой "невинных овечек", я превращаю истории отбросов в грандиозное шоу, освобождая преступников из жадных лап правосудия за гроши. "Получите, Ваша честь!" У меня это выходило весьма неплохо.
Но в один прекрасный момент до меня дошло, что я страдаю от того, от чего обычные люди не страдают. У меня какая-то навязчивая хрень с головой, она же невроз навязчивых состояний.

Когда нервы начинают шалить, лезут навязчивые мысли, навязчивые идеи. Возможно даже голоса… Человек ломается. И чтобы успокоиться, мы выдумываем себе ритуалы, называются они компульсиями. У меня это дерьмо началось ещё в детстве.

В детстве я считал в уме, чтобы подавить этот психоз. Когда накрывало - начинал складывать и умножать числа, надеясь угомонить больную голову. Но со временем понял - это временное облегчение. В итоге для меня лекарством от всех бед стал алкоголь.

И вот как я сдох (да-да, я про свою смерть): выхожу из бара, еле ноги переставляю. Башка раскалывается, нужно свалить отсюда побыстрее, чтобы не опозориться еще больше. Чувствую, как посетители бара сверлят меня взглядами, осуждая очередного пьяного ублюдка, которому нужна помощь, чтобы выйти из бара. Да ну вас! Сами вы ни разу не нажирались, конечно?

"Просто дыши, Макс", - бормочу я, словно пытаясь найти спасательный круг в шторме. Бесполезно - сердце выпрыгивает из груди, напоминая, что я ещё жив, но еле держусь.
Сквозь туман прорезается чей-то обеспокоенный голос: "С тобой всё в порядке, приятель?
Хочу ответить, но ноги подкашиваются. Падаю, как тряпичная кукла. Темнота застилает глаза, последнее, что слышу - крик бармена, зовущего на помощь.

Это был не первый раз. Последние полгода меня мучают эти провалы в обморок. Ходил к бесчисленным врачам, которые перекладывали вину на мою голову. Говорят, обсессивно— компульсивное расстройство. Советуют обратиться к психологу, но я не могу отделаться от ощущения, что что— то серьезно не так.

Шевелю губами, обращаясь к бармену:
"Это не смертельно". - упрямая мысль, попытка взять под контроль свое тело. Если всё происходит в моей больной голове, то я должен это контролировать, так?

В полубреду всплывают воспоминания. Измученный отец, борющийся с больным сердцем. Больничные палаты, шепот врачей. Я - сидящий с пакетом дешевых апельсинов в углу. Отец тоже не знал, отчего умирает. И собственная болезнь, притаившаяся, как тень.

Если бы я знал, что болезнь отца подкосит и меня, изменил бы я что-то в жизни?

Я задавался этим вопросом и раньше, иногда спрашиваю себя: где всё пошло не так? С того момента, как бросила девушка? Я притворился, что мне насрать. Или после смерти отца? Меня застали врасплох, когда я узнал о годовщине его смерти. А может, все из-за той давней травмы, из-за которой я возненавидел свое отражение?
Да, именно из-за нее я теперь боюсь зеркал.
Но нельзя сказать, что я не сражался, - все-таки ходил к психологу. Обрывки воспоминаний крутились в моем сознании — лицо девушки из бара. Внезапно всё щелкнуло — Кристина.
Девушка из бара, которая показалась мне смутно знакомой. Кристина явно узнала меня, но решила сделать вид, что мы незнакомы. Наконец-то я вспомнил, где я её видел. Это было...
***
Машина скорой помощи на полном ходу устремились к месту происшествия, пронзительный звук сирен скорой прорезал тихий вечерний воздух. Они получил срочный вызов о возможном сердечном приступе, предположительно вызванном употреблением алкоголя. Когда они подъехали, то увидели вдалеке небольшой бар и лежавшего мужчину в спортивных штанах, белой майкой и лицом, словно он только что сбежал из камеры пыток. Может шрамы от ожогов? С такими всегда трудно иметь дело.
Держа в руках медицинскую сумку, доктор быстро направился к пациенту. Ему нужно было оценить ситуацию, причем быстро. Мужчина неподвижно лежал на земле, его дыхательные пути были забиты блевотиной. Доктор опустился на колени рядом с ним, вложив пальцы ему в рот, его натренированные глаза выискивали любые признаки жизни. Но было слишком поздно. Мужчина был мертв. Мужчина уже ушел, оставив за собой труп и загадку его личности.
Доктор повернулся к бармену, который стоял неподалеку. — Что здесь произошло? — спросил он.

Бармен рассказал о том, что видел, объяснив, что в тот вечер мужчина пришел в бар, начал пить и разговаривать сам с собой. Посетителей в это время было не много, и поскольку он не причинил никакого вреда, его оставили в покое. Но когда он вывалился из бара, то схватился за грудь и начал падать. Он все время что— то бормотал, но из— за рвоты его было плохо слышно.