Случайные люди

Эпилог

Послание отыскало нас на постоялом дворе, где мы вылезали из постели только для того, чтобы влезть в бадью или спуститься поесть. Мастер прочел и сразу сказал, что это хитрость, и не нужно верить. Я, поскольку прочесть не могла, попросила не его мнения, а дословного перевода.

– Я научу вас читать, – сказал Мастер.

– Это было бы неплохо, – ответила я, – но сначала подогрейте воду.

Он положил руку на край бадьи, и она снова пошла паром. Я отмокала и не собиралась вылезать, пока с меня не сойдет весь дым, все сточные воды, кровь, пот и грязь, все прелести наших вылазок и дороги по Лесу потом.

Запах секса пусть, так и быть, остается.

Я мокла, а Мастер зачитывал, хмурясь с каждой строкой все больше, а потом снова сказал: это уловка, леди.

– А вдруг нет? Я верю в людей.

– Зачем? – удивился Мастер.

Затем, что иногда им нужно давать шанс, как давали мне. Я этого не сказала, а сказала вместо:

– Если что, вы меня защитите, ведь правда?

Мастер пробормотал, что ему все это не нравится в любом случае, но письмо отложил, не прожигал больше подозрительным взглядом. Я протянула мокрую руку, он сказал: минутку, леди, и начал раздеваться. Скрутил волосы на макушке, чтобы не мочить.

Я подумала, что пока что мне не нужно ни новых возможностей, ни новых волнений. Может быть, через недельку или месяц, когда мне снова приестся этот мир и захочется все переделать и куда-то бежать.

Бежать, в общем, хотелось и сейчас, но сначала отмокнуть, налюбиться, наесться и выспаться не под открытым небом. Это не навсегда – покой и постоялый двор, житье на одном месте. Я хочу домой и всегда буду хотеть, а значит, мы будем искать.

Но пока жизнь меня устраивала, и я не хотела делать ее лучше или хуже. Городок, куда вывел нас Лес, принял нас безразлично, пока Мастер не занялся прямой своей профессиональной деятельностью и не раздвинул облака по просьбе градоначальника. Осень пришла резко и объяла земли полностью: солнце, дождь и холодные ночи. Народ собирал урожай, варил пиво и праздновал окончание жатвы той или иной культуры. Собирал деньги и подносил в мешочке, а Мастер делал хорошие дни, чтобы ни один не пропал в страду. Хватало, чтобы поесть, поспать на простынях и иногда даже купить кружку какому-нибудь путнику в обмен на новости. Говорили больше всего о войне и ее скором окончании, о королеве-освободительнице, которая сразила Эбрара и, победоносная, приняла трон своего дядюшки и его армии, объединив тем самым, два соседних государства. Горожане слушали и судили по-разному: кто считал, что это к добру, кто думал, что к худу, и за этими разговорами, плавно переходившими в политический мордобой, пролетали вечера.

Так можно было бы даже жить, думала я. Недолго, какое-то время. Переходить из города в город, Мастер бы занимался своим делом, и я тоже нашла бы себе какое-нибудь. Шить там или, опять же, штукатурить. Штукатурю я лучше всех, единственное что: в этом мире пока не изобрели сухие смеси.

Наевшись и напившись местного пива до ясности мыслей и неясности речи, думала я также, что тоска по дому постепенно улеглась бы, и я бы даже забыла, откуда я. Нужно просто немножко притереться.

– Может, и правда, ну его, – сказала я, когда Мастер сел в воду, подняв ее уровень мне до ключиц. – Пленительно, но рисковать?..

– Так будет разумнее, леди, – сказал Мастер.

Я опустила руку в воду. Мастер сказал, что он в бадье с исключительно светскими целями.

Послание от королевы с предложением дома для меня и свободы для него мокло на полу, и когда мы, выбравшись на дрожащих ногах, его подобрали, буквы уже все расплылись.

– Так будет пока лучше, – сказал Мастер, когда мы укладывались.

– Поживем спокойно, – согласилась я, – неплохо ведь живем.

Он долго разглядывал мое лицо, потом забрался под одеяло и стал наглаживать живот.

Проснулась я оттого, что его не было рядом.

Ах вы мелкий авантюрист, думала я, спешно влезая в штаны. Штаны были новые, как рубашка и курточка, но мне все равно неуловимо пахло помойкой, кровью и ужасами – особенно после того, как снились плохие сны.

Он не успел уйти далеко, так и шел по дороге, в которую вылилась ближняя улочка. Лес надвигался темной грядой. Мастер обернулся на мой топот и тяжелое дыхание, но упорно пер в его сторону, как асфальтовый каток.

– Да стойте же!

Мастер остановился, снял зачем-то капюшон, но все равно остался похож на католического монаха.

– Я бы вернулся к вашему пробуждению, – сказал он.

– Сколько это будет продолжаться? – спросила я. – Вы никому ничего не должны, вас отпустили, чего вам еще?

Мастер насупился и всю дорогу до Леса молчал.

– Хорошо, – сказала я. – Ладно. Прошу прощения. Наверное, я чего-то не понимаю и поэтому неправа.

– Иногда нужны формальные знаки, – сказал Мастер.

Лес принял нас запахом дождя и прелой листвы. От ветерка вниз ссыпались капли. Мастер сбросил плащ и отдал мне. Сказал:

– К тому же, нам незачем рисковать обоим. Я хотел выяснить, что замыслила Рихенза, не вовлекая в это вас. Если ее намерения чисты, то вы первая узнали бы об этом.

– Очень благородно с вашей стороны.

Мастер пожал плечом.

– Эгоистически, скорее.

– М?

– Сама мысль, что с вами что-то произойдет, и это разлучит нас, невыносима.

Я тихо закхекала от удовольствия. Мастер решил, что я над ним потешаюсь, и обвинил в коварстве весь человеческий род, благородных барышень – включительно.

Лесу не нужно было подсказок, он знал, куда мы идем, и опять вывел нас на дорогу, уже другую – широкую, с перекрестком.