Смелым не нужны крылья

Смелым не нужны крылья

В деревне поднялся жуткий переполох, когда хромоножка Дэйзи нашла в лесу раненого филина. Ведь каждому известно, что ночные птицы приносят несчастье, если внести их в дом — особенно незадолго до Самайна. А этот филин был огромным да к тому же чёрным, как смоль.

— Отнеси его туда, где взяла, доченька, — вздыхала старая мать. — Тебя и без того уже за глаза ведьмой кличут. Смотри, замуж никто не возьмёт, будешь до конца жизни в девках вековать. 

— Но матушка, у него сломано крыло, ему же больно! — в тёмных глазах Дейзи стояли слёзы, и мать уже в который раз махнула рукой. 

Дочка у неё с детства была с причудами. Начать хотя бы с того, что девочка появилась на свет раньше положенного срока. Бабки говорили — не выживет, мол, слаба слишком. Но Дэйзи не умерла, а с годами даже окрепла и поздоровела, только вот одна нога у неё так и осталась короче другой, отчего девушка заметно хромала. Потому-то и не засылали к ней сватов: кому же охота жениться на хромоножке? 

Тихая и робкая, она полюбила гулять в одиночестве и частенько тащила в дом всякую живность: выкармливала зайчат, лишившихся матери, вынимала из силков птиц (за что не раз была бита мальчишками), а однажды даже спасла оленёнка от лесного пожара.

Домашнюю скотину она тоже любила и лелеяла, поэтому их старая корова давала больше молока, чем все другие коровы в деревне, а куры несли яйца с двумя, а иногда даже тремя желтками. 

Но ведьмой Дэйзи прозвали не за это, а за то, что та всегда знала, суждено животному выжить или умереть. Бывало, что чья-нибудь кобыла или свинья выглядела вполне здоровой, но девушка говорила, что бедняжка не доживёт до утра, и никогда не ошибалась. Со временем люди начали плевать ей вслед, чтобы не накликать беду, но лечить заболевшую скотину по-прежнему звали… 

Мать выглянула в окно: к вечеру в небе сгустились тяжёлые тучи, начал накрапывать дождь, а холодный ветер кружил палые листья — верный признак того, что нечистая сила бродит где-то рядом. 

Поёжившись, она закрыла ставни.

— Кажется, буря грядёт. Ох, не к добру это... 

Чёрный филин, устроившийся на шестке возле очага, согласно ухнул. 

Дождь бился в окно, ветер шелестел мокрой соломой на крыше, протяжно завывая в трубе. Давно уже миновала полночь, а Дэйзи не могла уснуть, как ни старалась. Ей казалось, что филин на неё смотрит, и от этого пристального взгляда девушке было не по себе. 

— Чего ты на меня пялишься? — еле слышно прошептала она, опасаясь потревожить уставшую мать. 

Два больших круглых глаза вспыхнули совсем рядом: филин незаметно переместился на спинку её кровати. 

— Как ты это сделал? — Дэйзи рывком села на постели. — У тебя же крыло сломано! 

— Разве смелым нужны крылья, чтобы летать? — её пернатый гость усмехнулся.  

Девушка вздрогнула, сердце забилось чаще, и она приложила руку к груди: 

 — Ты умеешь говорить?

— А ты не из пугливых, — ухнул филин (голос у него был низкий, бархатный — заслушаешься). — Не кричишь, не прячешься, ещё и принесла меня в дом, несмотря на пересуды соседей и жалобы матери... Я слыхал о тебе от своих подданных, Дэйзи. Ведь я не простая птица, а Оэхин из народа фэйри, король ближнего леса. Что ж, ты прошла моё испытание. Проси, чего пожелаешь!

У Дэйзи заалели щёки: 

— Но мне ничего не надо.

— Не только милосердна, но и скромна, — король-филин просиял. — За это я открою тебе ещё один секрет, хотя и должен был молчать: в канун Самайна в небе поскачет Дикая Охота. В этом году именно мне выпала честь принимать в своих владениях верховного короля фэйри. Уже завтра в полночь мы промчимся по вашей деревне, унося с собой всех, кого встретим. Поэтому предупреди родных, чтобы носа на улицу не казали после наступления темноты. А теперь всё-таки скажи, чего хочешь? Я исполню любое твоё желание. Поверь, такая удача не выпадает дважды!

— Ты говорил, чтобы летать, смелым не нужны крылья, — Дэйзи бесстрашно глянула прямо в горящие глаза филина, — тогда, может, и чтобы танцевать, не нужны здоровые ноги? Я всегда мечтала пойти на праздник ноябрьских огней и отплясывать там до самой зари с Бернардом, сыном кузнеца. Но тот даже не смотрит в мою сторону, потому что я хромая. 

— И всего-то? — рассмеялся Оэхин. — Конечно, ты сможешь танцевать, Дэйзи. Утром отыщи под кроватью пару волшебных сапог, надень их, и ты будешь отплясывать джигу лучше всех на свете. 

Девушка недоумённо моргнула, а когда вновь открыла глаза, за окном уже разгоралось хмурое осеннее утро. 

Оэхин не обманул: сапожки из алой кожи действительно стояли под кроватью, и Дэйзи тут же примерила обновку. Сапоги на удивление оказались ей впору: нигде не жало, не натирало. Девушка прошлась из угла в угол и запрыгала от радости: былую хромоту как рукой сняло! Она будто не шла, а летела по воздуху. 

Дэйзи поблагодарила чёрного филина, сидящего на шестке, но тот даже глаз не открыл, а девушка, присмотревшись внимательнее, ахнула: над королём-птицей нависла печать скорой смерти. Радость вмиг поблёкла, даже на праздник идти расхотелось. И если бы мать силком не выставила её из дома, Дэйзи ни за что туда не пошла бы. 

Явившись на танцы в самый разгар веселья, она вдруг припомнила слова Оэхина о Дикой Охоте и поспешила предупредить селян об опасности. Увы, ей никто не поверил — даже красавчик Бернард, впервые взглянувший на Дэйзи с интересом. 

— Посмотрите-ка! — он ухмыльнулся. — Наша хромоножка больше не косолапит, как утка. Ну и чудеса! 

Он протянул Дэйзи руку, приглашая на танец. 

— А ты не боишься, Берни? — между ними втиснулась тощая Пэгги. — Смотри, затанцует тебя ведьма.

— Не боюсь! Я и сам танцор хоть куда! 

Они закружились, лихо отстукивая ритм каблуками. Дэйзи не знала устали, дыхание её ничуть не сбилось, а щёки лишь слегка порозовели, когда как с Бернарда пот стекал в три ручья. Ему бы остановиться и передохнуть, но парень никак не желал уступать бывшей хромоножке. А музыканты все играли и играли… до той поры, пока красавчик Берни, закатив глаза, не рухнул на пол прямо Дэйзи под ноги.