Сменить мечту. История попаданки наоборот

Часть 13.

Пришлось нам с Ириной спешно возвращаться в палату, где уже остывал мой обед. Наконец-то удалось попробовать эти йогурты, которые мы с Ириной разделили, я - как десерт, она – как основное блюдо, ей обед не полагался.

Йогурт не мог не понравиться. Нежный, фруктовый, очень непривычный вкус. За едой мы разговаривали о насущном. Если бы кто-нибудь увидел эту картину со стороны, у него едва ли возникли бы сомнения в том, что общаются близкие люди. Бабушка всегда говорила, что совместное вкушение вкусной еды сближает. Ах, бабушка, как мне сейчас нужен твой добрый, требовательный взгляд!

Ирина в основном рассказывала о проблеме усыновления. Это кошмарно сложная многоступенчатая процедура, которая призвана защитить ребенка, а потому требующая от чадолюбивого взрослого максимум усилий.

               - Надо доказать, что ты не верблюд, - про верблюда я не поняла, наверное, местное устойчивое выражение, но общий смысл очевиден.

Лизе и Диме осталось только дождаться оформления бумаг, а теперь, после этой страшной трагедии могут заставить проходить тестирование у психолога. Это было бы крайне нежелательно, я же совсем-совсем не ориентируюсь в реалиях, а на адаптацию времени нет. Пока добивалась опеки над Димой, Лизавета через многое прошла. Чиновники во всех мирах одинаковы и снисходительны они только к своим недочетам, а те, кто выступает в роли просителей, всегда зависимы. Вариант потери памяти тоже обсуждался, но вывод напрашивался однозначный – кто же беспамятной ребенка доверит?

Обрушившаяся лавина информации грозила похоронить меня под собой, а сверху придавить грузом сомнений, тревог и банального страха. Ирина возится со мной, как с младенцем, а я даже не пытаюсь ей помочь. Бабушка всегда учила: хочешь узнать, спроси, а прежде чем спросить, обдумай вопрос. Вот я и обдумывала, смакуя черничный йогурт, как бы узнать у Ирины, чем я могу ей помочь, ведь понятно же, что ничем.

– Что тебя мучает, Лиза? Ты ложку на весу уже минуту держишь.- Ишь, наблюдательная какая.

– Ирина, ведь так можно тебя называть?  Я думаю, чем могу тебе помочь и ничего не приходит в голову.

– Зови Ирой, это домашний вариант полного имени. Помочь ты, безусловно, можешь. Поскорее выздоравливай и займись Димой. Еще раз повторяю, что не Шоном, а Димой. Это важно, особенно, пока вы здесь, в больнице, где есть ваши официальные документы. Оговоритесь и кто-нибудь из врачей затеет психологическую проверку. А вдруг вы умом тронулись из-за трагедии, которая с вами произошла. Это первое. А второе – опять же, займись Димой. Твой доктор может удивиться, что ты про ребенка не спрашиваешь. Не следует привлекать к себе лишнего внимания.

– Чем именно заняться?

– Будь с ним, говори на русском, заставляй вспоминать что-то из Димкиной жизни. У тебя же остались какие-то знания, я правильно поняла?

– Да, что-то всплывает. Когда есть конкретный вопрос, приходит ответ. Надеюсь, ты и права и у Димы так же.

– Лизаветина жизнь тоже вспоминается?

– Нет-нет, – поспешила я успокоить, – ничего интимного не всплывает, только прямые навыки и обезличенные знания.

– Как ты строишь фразы интересно. – Ирина откровенно уводила разговор от скользкой темы.

– Да? Неправильно? А как надо?

– Ты говоришь так, как будто перед начальством речь толкаешь.

Я застыла, пытаясь понять, зачем толкать начальника, если произносишь перед ним речь. Иначе эти два действия в моем воображении не сочетались. Или я неправильно поняла?

– Что тебя озадачило так? – Пришлось пояснить. Ну, пожалуй, мне следует быть благодарной, ведь подруга Лизы старалась не смеяться. Но потом не выдержала и расхохоталась. Хороший у нее смех, красивый и необидный. Так выкристаллизовалась еще одна проблема. Сленг. Придется следить за своей слишком правильной, привитой воспитанием, речью.

Вторую половину дня я провела в палате у ребенка. Ирина помогла туда добраться, наказав обратный путь проделать с помощью нянечки, и оставила нас с Шоном вдвоем. Как общаться с незнакомым довольно взрослым мальчиком? О чем с ним говорить? Нет у меня такого опыта, даже наглядных примеров нет, так уж сложилось.  Ира посоветовала прихватить планшет, дескать, это может облегчить жизнь на первых порах. Да и Шону наверняка интересно как он теперь выглядит.

– Это я? Рыжий!

– Тебе нравится? – Нарочитое сомнение самой показалось чрезмерно наигранным, но ребенок этого великодушно не заметил.

– Конечно, леди, то есть Лиза, в нашей местности рыжие считаются поцелованными богом, особенно золотистые. Эх, жаль, что я темно-рыжим оказался.

С планшетом проблем у Шона не возникло, немного понаблюдав за моими руками, он начал лихо манипулировать сенсором, даже завидно немного стало.

Потом мы позвонили Ирине и спросили, как называется город, в котором нам предстоит жить, чтобы почитать о нем в планшете. Вот тут и выяснилось, что Шон был неграмотен, а навыки чтения Дмитрия не пробуждались без практики. Ирина подсказала, как поискать упражнения для чтения. Сияющие глаза парня, который радовался учебе, оправдывали все усилия, он рассказал, что ту злополучную книгу-то взял потому, что это была азбука. Сколько потрясений за день, аж устала. Прилечь на кровать рядом, чтобы удобнее было читать с одного планшета было так естественно, а головка мальчика на моем плече так трогательна, что хотелось всплакнуть от избытка чувств. Вот так и застала нас наша благодетельница, неожиданно появившись ближе к вечеру.

Подруга принесла пару детских обучающих книг, что-то приключенческое и тетради, которые она назвала “прописи”, для тренировки навыков письма. Диме было велено не лениться, лето закончится и надо будет продолжать учебу на уровне прежнего Димки. Воспользоваться прописями оказалось удачной идеей, мне тоже помогло.

Шон, то есть Дима, оказался очень приятным ребенком. Не зря я истратила почти весь резерв на его исцеление. Ну и что, что магия восполнялась очень медленно, кого это волнует? Было вполне комфортно и без нее, без магии. В конце концов, я всегда так жила, пустой резерв – никчемная плата за здоровье этого чудесного человечка. Я уже не боялась неожиданной ответственности, я радовалась, что он у меня появился. Миновали три дня, которые мы провели вместе. До палаты Димы я уже доходила сама, немного опираясь на кресло каталку. Нам немного , как выразилась Ира, подфартило. Лечащий врач Димы ушел в отпуск, а подменяющий его доктор особого внимания на нас не обращал. Ребенок бодр, хорошо кушает и особо не жалуется. Диме тугую повязку снимать не стали, просто ослабили. Для конспирации. Мое спонтанное вмешательство в процесс лечения имело и оборотную сторону, грозило ненужными вопросами и лишним вниманием. Но, что сделано, то сделано. Я не жалею.