Сменить мечту. История попаданки наоборот

часть 43

Момент, когда появился судья, позорно было мною пропущено, машинально встала вместе со всеми и только потому, что наблюдала за людьми в огороженной решеткой секторе, точнее, за одним конкретным человеком – Ильей Хабаровым. Фото не передало истинной харизмы этого мужчины. Отнюдь не красавец в общепринятом смысле этого слова. Он был другим, более контрастным, что ли. Чуть более смуглым, скуластым, яркобровым, чем большинство окружающих, тем не менее тип внешности имел вполне европейский. Крупные черты лица как бы говорили, что это человек незаурядного характера. Было заметно, что Хабаров подавлен, но не позволяет себе распускаться. Опрятен, собран и готов к битве. Только сейчас я задумалась, о том, что  кто-то ведь ждет его по эту сторону решетки. И мне очень захотелось знать – кто?

А на процессуальном поле все шло так, как и предупреждала Ирина. Скучно, дотошно и мне, воспитанной на менее демократических принципах, мало понятно. На родине суды были скоры. Менталисты-дознаватели очень быстро определяли состав преступления. Как расследования ведется здесь, я еще не разобралась. Погрузившись в картины былого, я несколько выпала из реальности.

Вот напрягся Фрол, толкнул плечом, вырвав из нахлынувших так некстати воспоминаний. Заседание шло своим чередом. По сути, мне происходящее было индифферентно. Суть я просто угадывала, все-таки у меня другие стереотипы, на мой взгляд, местное правосудие в процессуальной части неоправданно затянуто. Пришлось терпеливо ждать момента, когда судья дозволит допрос Старина. Скоро все решиться. Быть может, Арис смилуется и все пройдет быстрее, чем предсказывала Ирка?

Пока допрос Старина вел адвокат Хабарова мне было неинтересно. Периодически в диалог включалась Ирина. Честно отрабатывая свою роль защитника она, то и дело пыталась заявлять протесты. Судья вяло их принимал или отклонял. Очень трудно было избавиться от ощущения, что судье тоже смертельно скучно, казалось, он все для себя уже решил и сейчас просто ждет, пока статисты отыграют положенные роли. Для меня ситуация несколько оживилась, когда Старин окончательно подчинился воздействию моего артефакта. Расслаблен, да что там, вальяжен. На вопросы судьи и адвокатов отвечает веселым голосом и даже пытается шутить. А вот когда к допросу приступил прокурор, стало немножко не по себе.  Мда, с руной-антидепрессантом, точнее, их количеством, я переборщила. Реципиент, похоже, совсем утратил критичность восприятия.

Ирку и сидящих за решеткой разглядеть было сложно, зато Евстрацкого, задающего вопросы, видно очень хорошо. Бравый прокурор не смог удержать покер-фейс, на его лице вполне отчетливо было видно удивление и брезгливость. Время от времени Ирина пыталась выдвигать протесты по существу задаваемых прокурором вопросов, которые, большей частью отклонялись судьей. Его, судью, можно было понять, ведь дело принимало совершенно неожиданный поворот, все шло к тому, что придется назначать доследование в связи со сменой подозреваемых. Собственно, это и было нашей целью.

Как все-таки жаль, что я не вижу лица Старина, но судя по голосу, товарищ веселится вовсю, рассказывая о схеме надувательства, которую изобрел Николай Буйнов. Поведение его  было настолько неуместно радостное, а речь многословной, что это едва ли не переходило рамки адекватности. Евстрацкий выстреливал вопросами, как из пулемета, как будто боялся, что допрашиваемый очнется, возьмет себя в руки и поток откровений прекратится, и только однажды прокурор отклонился от темы.

– Скажите, господин Старин, вы и ваш друг Буйнов не боялись, что без способностей господина Хабарова не сможете удержать бизнес на плаву? – Прокурор приблизился к столу защиты и в поле моего зрения опять попал Хабарав, на лице которого было брезгливое изумление, а еще мне показалось, что он обрел некоторую надежду.

Я даже несколько привстала, чтобы лучше его разглядеть и в этот момент встретилась глазами с Евстрацким. Сердце пропустило удар. Интуитивно уловить связь между странным поведением подзащитного Ирины и моим присутствием на суде очень просто, особенно с его профессиональной проницательностью. Через пять секунд испуг отступил. Догадки Евстрацкого, это всего лишь недоказуемые домыслы. Это на родине меня бы на раз-два разоблачили и обвинили в попытке влияния на подсудимого с целью принудить его себя оболгать. Очень  бы хотелось, что когда все закончится, Иринка смогла бы вернуть себе четки-артефакт, но ничего страшного не произойдет, если у нее не получится, у амулета свойства сохраняться недолго, быть может, еще сутки, уж я позаботилась. А что подумает господин Евстрацкий, это, как говорят в этом мире, его проблемы.

А, меж тем, Старин охотно отвечал прокурору:

– Николаша все продумал, если Илья сядет, его часть бизнеса перейдет к нам и мы, наконец, сможем реально и быстро зарабатывать.

– И как бы вы этого добились?

– Так схема опробована уже не раз. – Старин вздернул плечо, недоумевая, что здесь непонятного, – Илюха уезжал в командировку, разрабатывать новый маршрут, а мы вывешивали объявление о продаже предварительного тура. А за день до вылета, извинялись, что тур не оплачен и денег нет, – допрашиваемый глумливо хохотнул, –  а обещать вернуть долги можно месяцами, давить на жалость, обещать золотые горы, можно даже расписки с обязательством возврата долга дать, они же бесполезны. Ну и по мелочи еще, билеты классом ниже, отели подешевле, чем заявленные, страховки. Так деньги с лохов собирать можно долго. У “Командор-тур” хорошая репутация.

– А Хабаров пусть сидит в тюрьме, да?

– Протестую, – резкий возглас Ирины прервал этот диалог, – обвинение задает некорректные вопросы. Мой подзащитный…

– Протест отклоняется, продолжайте господин Евстрацкий, а вы госпожа Резаева, посдержанней, пожалуйста.