Сменить мечту. История попаданки наоборот

Часть 47.

В кафе мы вошли ровно в девять и сразу его увидели.

– Все-таки вы потрясающе смотритесь вместе, – двусмысленность  вместо приветствия почему-то воспринималась, как попытка сократить дистанцию.

Иркины потуги вывалить на меня свои предположения, я пресекала всю дорогу до кафе, чем изрядно ее раздражала, а теперь этот еще злит обеих своими заигрываниями.

– Кофе дамам закажи, коль здороваться не хочешь, – в Иркином голосе плескалось вызванное не только мною раздражение.

– С удовольствием. Устраивайтесь, дамы, кофе и круассаны уже заказаны.

Мы пока дожидались угощения этот тип просто молчал, его игра была шита белыми нитками. Как говорят в этом мире, хотел развести на эмоции. Иринка тоже все понимала, поэтому замерла в непринужденной позе деловой женщины, забежавшей в кафе позавтракать. Надеюсь, я выгляжу также раскованно.

– Начну с того, что вам обеим будет интересно, – спокойно заговорил Евстрацкий и прихлебнул кофе, – в крови подозреваемого Старина не найдено никаких психотропных веществ. Вижу, вы не удивлены. Психологическая экспертиза еще не готова, но по предвариловке никаких гипнотических и прочих воздействий к подследственному применено не было. Клиент сам себя зомбировал.

Кофе был весьма неплох, что позволяло держать паузу.

– Нам это неинтересно, – нарушила молчание Иринка, я тоже понимала, что больше Жорик не скажет ни слова, если его не поощрить. А мне было обещано нечто важное для подруги. Это что просто способ нас выманить или ему действительно есть что сказать?

– Ир, – как-то устало проронил наш оппонент, – совершенно очевидно, что шоу господина Старина обеспечили вы. Я не знаю, как вы это провернули, но рад, правда, рад, что это у вас получилось. – Евстрацкий посмотрел прямо в глаза, – вам, Елизавета Андреевна, впредь не стоит меня опасаться. Я уже оценил ваши возможности и понял, что не смогу их контролировать. Но постараюсь помочь, если кто-либо попытается. Обращайтесь.

Склонив голову в полупоклоне, я дала понять, что оценила этот жест и благодарна. Ирина никакого волнения не выказала, значит, ее интуиция, усиленная “монистом”, молчит и Евстрацкому, в данный момент, можно верить.

– А теперь то, ради чего, собственно, я вас пригласил. – он немного помолчал, как бы еще раз взвешивая, а стоит ли говорить, – Ир, тебе надо срочно увольняться. Я давно слежу за твоим шефом. Ничего у меня на него не было. Одни догадки. До вчерашнего дня.

– И что это за догадки?  – Ирка резко посерьезнела.

– Было подозрение, что некоторых клиентов он сливал на заказ. Но это недоказуемо. А теперь внимание, Николай Буйнов, да-да, подельник Старина, родной племянник твоего Арсения. – Ирка едва не подавилась кофе.

Даже для меня схема сговора была очевидна.

– Спасибо, не ожидала. Теперь все стало понятнее. – Захотелось срочно  пригубить кофе, чтобы выиграть несколько секунд на осмысление сказанного. – Чем я могу быть тебе полезна, Жор?

– Да ничем. Я не стану тебя втравливать в это дело. После вчерашнего у адвоката Резаевой и так с репутацией проблемы. Вроде все путем, но осадочек, как говорится, останется и не завтра забудется.

– Я уже подала заявление, но все равно, спасибо. – Подруга повторила мой поклон. Евстрацкий отсалютовал чашкой с кофе и вдруг спросил:

– Ир, а скажи, раз уж случился такой доверительный разговор, почему ты тогда ко мне не подошла? На пятом курсе. Шестнадцать лет этим вопросом мучаюсь.

Ирка аккуратно положила взятый было круассан на тарелку, воспользовалась салфеткой, убрала задрожавшие руки на колени и… продолжала молчать. Я стиснула ее ладонь под столом и ответила вместо нее.

– Потому что вы не нашли в себе сил сообщить ей о счастливых переменах в своей жизни. А она не нашла в себе сил поздравить вас со свадьбой, Георгий.

На них жутко было смотреть. Одинаково бледные ничего не выражающие лица и пустые глаза, глядящие в прошлое.

Наконец мужчина отмер.

– Понятно. Я все эти годы представлял ситуацию несколько иначе.

– Не думаю, что тебе понятно, Жоржик. Но это уже неважно, не так ли?

– Важно! Мне важно! Столько лет! Столько лет не могу перестать злиться.

Я встала и, извинившись, ушла в дамскую комнату. Если Ирина захочет, она сама расскажет. Хорошо, что они поговорят. Быть может, старый шрам на ее сердце перестанет ныть.

Следующие три дня мы с Ириной почти не виделись, у меня закрадывалось впечатление, что она никак не может оправиться после разговора с Евстрацким. Утешало одно – Фрол все время  рядом с ней.

Сегодня близнецов мы не ждали, у них был плановый визит к бабушке. Оказывается, это приятно, утро без посторонних людей в доме. Димка тоже оценил возможность побалдеть несколько дольше обычного в постели, позавтракать просто йогуртами и не заморачиваться обедом на пятерых, а спокойно почитать.

Не знаю, почему, но мой мальчик внезапно увлекся военной тематикой и сейчас с неожиданным интересом читал повесть “Сын полка”, которую ему присоветовала Анна Петровна.

Война в моем представлении и воина, которую до нас с сыном исподволь доносило телевидение, различались настолько, что когда  впервые наткнулась на военные кинохроники, я испытала сильнейший шок. С тех пор старалась не позволять себе вспоминать эти кадры, слишком страшно становилось. Это было в первые дни после выписки из больницы, когда мы с Димкой еще не могли оторваться от телевизора. Хорошо, что в родном мире есть магия и ее наличие притормаживает технический прогресс. Война, в которой участвуют десятки миллионов, а не всего несколько тысяч человек, находилась за пределами моего восприятия. Маги воюют страшно, так мне внушали всю жизнь. В мире Араш не знают, что такое страшно. После трехминутного просмотра фильма о концлагерях Ирка отпаивала меня коньяком и велела никогда больше не сметь смотреть нечто подобное в одиночку. Она грубовато утирала мои слезы открытой ладонью и плакала вместе со мной приговаривая: