Сменить мечту. История попаданки наоборот

Часть 54.

Невозможно отвести взгляд от до боли знакомых символов, которые я никак не могла разобрать, потому что загадочный футляр прыгал в затрясшихся руках сына, для которого тоже было очевидно происхождение этого предмета. В его взгляде метались удивление и паника. Ах, как понятны мне были его чувства. Страх, что каким-то образом срок нашего пребывания на Земле закончился и нас вернут на Араш, заставил покрыться липким потом. Благо, что мое состояние видел только ребенок. Я не хочу назад! Мой сын, мой мужчина с которым я хочу дожить до старости здесь! Здесь закомплексованная несчастная Эмилия стремительно превращалась в свободную, полную оправданных надежд Элю. Я не хочу назад! И уж точно не хочу этого для своего сына, а вдруг на Араше я его не найду?

– Что это такое? – еще лениво, но уже осознав, что происходит нечто экстраординарное, – спросила подруга, она отложила планшет, который пользовала на пару с Фролом.

– Дай мне минуту, Ирина, пожалуйста. – Ирка тут же подорвалась с места. Ириной я звала ее в самых критичных случаях, она сама меня к этому приучила. Чтобы не пугать подругу, а вместе с ней и всех остальных пришлось постараться обуздать вдруг разыгравшееся тремоло и забрать у сына странный футляр. Надо взять себя в руки и открыть посылку. И как это можно сделать, ведь обычно тубусы развинчиваются? Ага, вот и инструкция тиснением по грубой коже: “ сломай печать и потяни за шнурок”.  Сейчас-сейчас. Но прежде…

– Илюш, я люблю тебя, – Хабаров дернулся ко мне, но я остановила его жестом, мне нужна концентрация.

Воск сломался, втянув, капельку силы. Теперь дернуть… Еще порция силы, съевшая четверть резерва. Фуляр распался на две половинки, как раковина гигантской мидии и к моим ногам выпали письма, крест-накрест связанные в пачки, и просто отдельные конверты. То, что это письма догадался и Димка, слишком уж типичными для Араша они были, вот только некоторые были подписаны исключительно на русском, а надпись на остальных дублировалась на арашском.

Я выдохнула с облегчением, сообщить неприятный приказ о возвращении можно было просто короткой запиской. Вспыхнула надежда, что это все-таки просто почта. Угу, межмировая, да-да, истерично веселился кто-то внутри меня.

– Элечка, не молчи! – Илья тряхнул  легонько, но я все равно вздрогнула, возвращаясь в реальность.

Перепуганные глаза  обоих моих мужчин, смотревшие на меня один озадаченно, второй – с надеждой, ворчание удерживаемой Фролом Иринки, замершие в непонимании происходящего близнецы, на всякий случай прижавшиеся друг к другу, все это я впитала взглядом. Они, ведь действительно ничего не понимают, их напугала моя реакция, они волнуются. За меня волнуются, потому что они мои, а я – их.

– Все хорошо, уже все хорошо. Это письма с моей и Диминой родины. Давайте посмотрим. – Надо всех успокоить, к чертям тайны. Ирка знает, Фролу будет все равно, а Илья… Вот и посмотрим, что будет, когда узнает Илья. Если бы не этот пинок от вселенной, я бы еще долго мусолила свои страхи. Все правильно, лучше и быть не может.

Хабаров уже поднимал с пола конверты и пачки, попутно стараясь разобрать незнакомые символы.

– Что это за клинопись такая? Никак не соображу, что за язык.

– Это арашский.

– Эль, я что, не знаю, как выглядит арабская письменность?! – Вот ведь, даже немного рассердилась, смотрит на меня как на несмышленыша, то же мне, полиглот.

– Илья, давай мы прочтем хотя бы одно письмо, а потом поговорим, хорошо?

–Ох, прости моя хорошая, конечно.

Какой-то плотный  сверток подписи не имел. Остальные пачки и отдельные письма были поименованы. Эмилии от Елизаветы, Ирине, Эмилии от бабушки, и даже Шону от Дмитрия. Когда я озвучила имя подруги, она подскочила в нетерпении.

– Кто такая Эмилия? И кто такой Шон? – робкий вопрос Веньки прозвучал как-то неожиданно зловеще.

– Это они, – махнула рукой в нашу с Димой сторону Ирина, – все потом, ладно? – и уже обращаясь ко мне, – это то, что я думаю, да, Эль? Да?

В её голосе звенели сдерживаемые слезы. Илья, подчиняясь моему кивку, подал Ирине конверт с её именем.

– Лизонька моя, – она гладила конверт подрагивающими пальцами, не решаясь вскрыть послание.

Заставить подругу присесть, обнять за плечи, ободряя, было так естественно. Прошло неполных три месяца, женщина уже сделала для меня в десятки раз больше, чем родной отец. Я никогда не смогу заменить ей подругу, ушедшую в далёко, да и не надо этого делать. Для меня она скорее старшая заботливая сестра, которой у меня никогда не было, но я точно знаю, что рядом со мной и Димой ей хорошо. Пока этого достаточно.

– Давай, родная, решайся, все хорошо, я знаю, – приговаривая утешительную ерунду, потянула конверт к себе, – Дима, сынок, принеси нож, пожалуйста, эту бумагу лучше резать.

– Эль, это Лизкин почерк, только неуверенный какой-то, – Ирина нерешительно продемонстрировала послание. Действительно, русские буквы, но чуть кривоватые и разные по размеру. Как будто писавший человек восстанавливал забытые навыки. Невольно я прочла первые строки и уже не могла остановиться, хотя меня ждали и мои письма.

Привет, Золотая Рыбка.

Я жива и счастлива!

Питаю крошечную надежду, что ты подружилась с Эмилией и не сочтешь себя сумасшедшей, получив от меня письмо. В качестве пароля напомню тебе то, о чем знаешь только ты. Вспоминай, как сильно ты не хотела отдавать меня замуж и едва не подменила мне перед свадьбой белье, подложив вместо белого, красный лифчик и бирюзовые трусики? Потом призналась и мы поклялись, что эта минута позора станет нашей тайной до могилы.

Начну с главного, я спасла Димку. Сейчас ему уже двадцать восемь и он неимоверно крут. Именно он придумал, как подать вам эту весточку, зная, как я переживала о тебе все эти годы.