Сменить мечту. История попаданки наоборот

Часть 3.

Я лежала и рассматривала дивные ногти, вглядывалась долго, кажется, даже не моргая. Резь в глазах и заставила выпасть из ступора. Итак, договор с божественной сущностью заключен и теперь я смотрю на свои руки. В голове завертелись десятки вопросов, которые, одновременно и пугали, и приводили в восторженный трепет. Я в новом мире? Это мое новое тело? Почему я лежу? Помнится, здесь был лекарь, я больна?

А ведь действительно, мне же было сказано, что моя предшественница пострадала. Вот, значит, что имелось в виду.

Какая я? Почему я одна? За окном светло. Еще утро или уже день? Как долго длился мой сон? Я перебирала вопросы, как заготовки для артефактов, не получала ответов, задавалась новыми, возвращалась к старым, и так без конца, вопрос за вопросом, круг за кругом, виток за витком. Краем сознания я понимала, что эта зацикленность ненормальна, но никак не могла переключиться. Эти внутренние метания прервал давешний целитель.

– С пробуждением, Елизавета Андреевна. Рад, что вам надоело играть в спящую красавицу, – крепкая, обнаженная до локтя, рука приподняла край моего одеяла. Естественную, в такой ситуации, попытку возмутиться остановили нетерпеливым властным жестом.

– Тихо, мне надо взглянуть на швы, – и явно заговаривая зубы, целитель продолжил, – вы помните, что  произошло?

– Нет, – вытолкнула я из себя непривычное слово. – Лекарь выгнул бровь, принимая мой ответ. Швы? Что такое – швы? Промелькнувший образ смело непонятными словами.

– У вас огнестрельное ранение, Елизавета Андреевна, ничего не припоминаете?

Я отрицательно качнула головой. Елизавета Андреевна – это мое новое имя? Какое странное. Что такое огнестрельное ранение? На конкретный вопрос в сознании медленно формировался ответ, точнее, образ небольшой в диаметре, но сильно кровоточащей раны. Пока мое медленное сознание возилось с новой информацией, целитель что-то сделал и тянуще-щиплющие, довольно болезненные ощущения вынудили глухо застонать. Вскрикивать меня братец отучил еще в детстве.

– Все хорошо, – прикосновения уверенных прохладных пальцев отвлекли от неприятных ощущений, – ничего страшного, – это всего лишь лейкопластырь. Так-с, заживает неплохо! Волшебно, можно сказать, заживает. Сегодня можете повернуться набок. А завтра, глядишь, и сесть вам разрешу.

– А что со мной? – На языке крутилось привычное “господин целитель”, но произнесла совершенно для меня бессмысленное “доктор”, так называла лекаря та темпераментная женщина. В сознание просочилось понимание, что это одно из названий профессии, а целитель не умолкал:

– Проникающее ранение живота, но вам колоссально повезло, пуля прошла через мягкие ткани и задела нисходящую кишку. Крови вы потеряли много, но обошлось без некроза. Все успешно подшили. Без сознания долго пробыли, это да, но рана затягивается потрясающе быстро. Можно сказать, что впервые такое вижу. Сейчас придет сестра, поставит капельницу с питательным раствором. Кушать вам пока не следует. Постельный режим и долгий сон, вот ваши лучшие лекари, – и предвосхитив очевидное замечание, выспалась, мол, – заснуть мы вам поможем.

Когда девица в нежно-зеленой пижаме уверенным движением воткнула в сгиб локтя иглу, я замерла в шоковом ступоре, который не позволил ни дернуться, ни возмутиться. Пока  приходила в себя девица исчезла, а из недр наложенной памяти выплыло понимание, что такое капельница. Что торчащая из руки игла, это нормально. И что девица – это медработник, или медсестра, помощник доктора. Здорово, что по чистой случайности удалось не выдать своего изумления, впредь надо быть осторожной с проявлением эмоций. Прокрутив мысленно разговор с целителем, и уяснив все его смысловые нагрузки, я заскучала. В голове медленно вальсировал хаос мыслей, вопросы перемежались с воспоминаниями и той скудной информацией, которой невольно поделился лекарь, то есть доктор, как тут говорят. Было что-то важное в том что он сказал. Нет, о ранении я думать себе категорически запретила, и на божественную сущность сердится то же. Вот оно! Доктор сказал, что рана заживает с уникальной скоростью, а это возможно только под воздействием магии. Резерв полон и стал побольше, тут дева не обманула. Это просто чудесная новость. Но, раз рана стремительно заживает, получается магия расходуется постоянно, а резерв почти полон. Как такое может быть? Просканировала окружающее пространство в поисках силовых потоков и не нашла их. Совсем не нашла. Я, безусловно, маг слабенький, даже с подросшим резервом, и могу потоков не почувствовать. Но магии не ощущалось как таковой, чувствовать было нечего. Так и сяк обдумывая этот феномен, я не заметила, как заснула.

Пробуждение было приятным. Кто-то гладил меня  по волосам, очень нежно и почти невесомо. Я открыла глаза и встретилась взглядом с незнакомкой, женщина чуть отпрянула и я смогла ее рассмотреть. Скуластое, яркое лицо, серые прозрачные глаза, острый тонкий нос, сочные четко обрисованные губы и…неожиданно короткие волосы. Короткие, открывающие шею, но очень эффектно выглядящие, несмотря на некоторую встрепанность, темные волосы. Как необычно! Это лицо не могло принадлежать заурядной женщине. И эта женщина была близка с моей предшественницей, если судить по той обеспокоенности, которая плескалась в этих умных серых глазах. На мгновение кольнула острая зависть к этой Елизавете Андреевне. Моя семейка не позволяла мне дружить ни с кем, не то чтобы запрещала, а скорее, исключала такую возможность. Дети слуг, запугиваемые мачехой, дружить с барышней просто боялись. Сверстники, приходившие к брату и сестре, презирали бастарда-приживалку и не отказывали себе в удовольствии поучаствовать в травле.

А затем я вырвалась в Академию. Упорная учеба с утра до вечера, гонка бесконечных попыток доказать самой себе и окружающим, что достойна потраченных на мое обучение ресурсов, что могу конкурировать с полноценными магами, пусть в очень узкой области, но могу. В Академии с дружбой тоже не заладилось. Кто стал бы дружить с заучкой, которая пребывала вне веселой студенческой жизни, кроме как еще одной такой же скучной скромняжки, предпочитающей, как и я, тишину библиотеки? Эмилия – бастард была абсолютно не интересна аристократам, Эмилия – урожденная баронесса пугала ребят из сословий попроще. С кем же еще было дружить?