Смерть и прочие неприятности. Opus 1

Глава 8. Idée fixe

(*прим.: Idée fixe - буквально «навязчивая идея»: термин, связанный прежде всего с симфонической музыкой Г. Берлиоза и обозначающий присутствие в произведении сквозной темы, ассоциирующейся с внемузыкальными понятиями – например, тема возлюбленной в Фантастической симфонии (муз.)

— Такой шум подняли из-за маленькой шутки, — заметил демон беззаботно, соизволив проявиться из воздуха, когда вечером они собрались в гостиной. — Видели бы вы свои лица…

— А советовать мне сфоткать проход в Потусторонье, чтобы у меня сгорел телефон — тоже смешно, по-твоему? — открыв футляр с Дерозе, Ева сосредоточенно собирала разрозненные деревянные осколки, паззлом складывая их на полу. — И не говори, что ты не знал об уничтоженных картах. Ты у нас вроде бы знаешь всё.

В лесу демон так и не соизволил показаться, и остаток дня прошёл в учёбе и тренировке — первой после их с Гербертом примирения. Мечтая скорее получить в руки воскрешённого Дерозе, Ева вела себя паинькой, и её усилия вознаградили: после урока с Эльеном, где Ева изучила историю Тибелей и Рейолей, некромант соизволил лично заглянуть за ней в комнату и препроводить в гостиную.

Теперь девушка собирала разбитую виолончель (целиком, чтобы точно ничего не перепутать), Герберт ждал, сидя перед камином с резным бокалом чего-то высокоградусного, а Мэт наблюдал, зависнув над каминной полкой.

— Я просто подтолкнул тебя потакать своим желаниям, златовласка. Этим демоны обычно и занимаются. Неужели ты не злилась, когда наш мальчик подрезал тебе крылья?

— Нет. Потому что вы оба успешно доказали: кнут порой полезнее пряника, а последний могут подсунуть отравленным. — Собрав верхнюю деку, Ева удовлетворённо кивнула. — Твой совет о подзарядке телефона из того же разряда?

— Проверь, если сомневаешься. Твой телефон всё равно уже принадлежит гному. А о том, что его приз будет в рабочем состоянии, вы не договаривались.

— Проверю. Может быть. В другой раз.

В гостиной, расположенной неподалёку от библиотеки, Ева оказалась впервые. В небольшой комнате преобладали бежевый и голубой; мебель украшали серебристые завитушки, кресла вокруг низкого чайного столика обили золотым шёлком. Сидеть на пушистом аквамариновом ковре было куда удобнее, чем на том, что положили в Евиной спальне.

Ева не знала, что в этом замке — суровом и сдержанном, как его хозяин — может быть так уютно.

— Для чего тебе нужен этот маленький штык? — спросил Герберт неожиданно.

Ева проследила за его взглядом. Осознала, что речь о лежащем подле футляра шпиле.

— Подожди, я не ослышалась? — театральным жестом она приставила ладонь к уху. — Ты правда хочешь услышать меня? Поговорить со мной? Сам, о чём-то кроме дела?

Некромант ответил одним лишь льдистым взглядом — и Ева, хмыкнув, взяла в пальцы металлическую деталь.

— Это шпиль. Виолончелисту без него никак, ведь самооборона — святое. — Она сняла резиновый наконечник, демонстрируя блестящее железное острие. — У нас нет волшебных смычков, так что от врагов приходится защищаться другими средствами. Скрипачи и альтисты могут отбиться метким ударом футляра по голове оппонента. Виолончели и контрабасы, увы, более громоздкие. Вот и обходимся шпилем.

Некромант воззрился на серебристый штырь почти с уважением.

— Ваш мир настолько опасен? Или в нём так не любят музыкантов?

— Конечно, не любят. От игры плохих музыкантов меня посещает чувство, что вот-вот прольётся кровь. Из ушей. Можно не ходить на концерты, но на улице от них не спрячешься, а люди часто переносят недостатки отдельных представителей профессии на всю профессию. — Ева непринуждённо подкинула шпиль на ладони. — Впрочем, конкуренты куда опаснее простых обывателей. Мир музыки суров: либо ты, либо тебя.

Пару секунд Герберт всматривался в её серьёзное, абсолютно честное лицо.

Перевёл взгляд на Мэта, насвистывавшего незатейливый мотивчик.

— Что-то мне подсказывает, что ты меня обманываешь, — поднеся бокал к губам, бесстрастно заметил некромант.

— Ты прав. Я шучу. Шпиль нужен, чтобы сверлить дырки в паркете.

— И снова лжёшь.

— Ладно, ладно. Он нужен для опоры инструмента во время игры. Дырки — уже следствие.

— Вот это больше похоже на правду. — Сделав глоток и отставив бокал на стол, Герберт посмотрел на собранную деку. — Ты закончила с этим?

Ева помедлила, прежде чем кивнуть.

Поднявшись с кресла, некромант присел подле деки. Расправил ладонь; Ева затаила дыхание, когда крупные щепки озарило голубое сияние, заставив осколки плотно прильнуть друг к другу.

— Это было несложно, — сказал некромант, как только рука его перестала светиться.

На ковре лежала целёхонькая дека.

Пока Ева благоговейно скользила кончиками пальцев по сросшемуся дереву, Герберт уже вернулся в кресло.

— Я думала, ты склеишь всего пару кусков, — тихо произнесла девушка, уверившись, что от трещин не осталось и следа.

— Считай это подарком в честь примирения. Или наградой за смекалку. Оставь всё здесь, где лежит, — добавил некромант, когда Ева потянулась убрать осколки в футляр. — Никто их не тронет, а лишний раз перемещать их туда-сюда ни к чему. Будем просто приходить в эту комнату каждый вечер.

Ева помолчала, обводя пальцами завиток эфы на спасённом виолончельном «лице».

— Я изучила историю твоего рода. И Тибелей, и Рейолей, — вспомнив сегодняшний урок с Эльеном, произнесла она. — Значит, первым королём правящей династии был тот самый некромант Берндетт?

«Он положил основание династии Тибелей, — вещал призрак какой-то час назад, — объединив народ Керфи и свергнув иноземных захватчиков. Ведь после того, что он сделал…»

Тут Эльен осёкся — и Ева, скрупулёзно конспектировавшая лекцию в нотную тетрадь, навострила ушки:

«Что такое?»

«Я… простите, лиоретта, — призрак растерянно повёл рукой. — О деянии Берндетта вам лучше спросить господина. Если он сочтёт нужным, то расскажет сам».