Смотри пешком

5

Зима уходила прочь. Наступали весенние деньки, еще прохладные, скорей всего мартовские. Снег кое-где еще лежал, но постепенно таял, оставляя после себя липкую вязь.

Повсюду расплылась грязь, вязкий чернозем налипал на сапоги, затрудняя передвижение. Небо было серым и мрачным и нагнетало теплые воспоминания. Они грели душу. В такую погоду хотелось оказаться дома, сидеть в тепле на удобном диване и смотреть хороший фильм. Но все это так далеко. Ах, как же хочется жить как прежде, я только сейчас понимаю, все те проблемы, которые встречались в моей жизни, ничего не стоят. Все это пустяк. Сейчас, чтобы мне быть счастливым, достаточно оказаться в своей квартире, где моя семья. И черт с этой работой, с голоду бы не померли. Все это я понял слишком поздно. Жаль.

Все осталось по-прежнему. Я так же проживаю деньки, следя за овцами, чтобы те были накормлены и напоены. Вечерами засиживаюсь за книгой возле печи с кружкой чая, погружаясь в историю. К сожалению, это вторая книга, и она уже подходила к концу. Нужно будет что-нибудь еще отыскать, а иначе можно сойти с ума. Вот бы радио сюда, послушать музыку, узнать, что творится в мире. Может вокруг война, а я сижу здесь, бессмысленно протираю штаны. Так лучше я умру на войне ради своей страны, чем здесь от одиночества.

К счастью, овец выгонять на пастбище было рановато, вязкая грязь поглотит их, к тому же начинается окот — это когда овцы начинают плодиться. И где бы я столько узнал о содержании и кормлении овец, как не здесь?

Подходящих к окоту овец я перегонял в родилку - это специальные небольшие клетки, где овцы могли котиться, не мешая друг другу. Иногда требовалась и моя помощь. Мне приходилось руками доставать крупных детенышей, застрявших в промежности. Салман просил меня быть очень аккуратным и внимательным к этому процессу. Я старался, как никогда. Я вообще впервые с этим сталкиваюсь, а тут на тебе – акушер-гинеколог, два в одном. Так же следил, чтобы в клетках всегда была сухая подстилка, где рожденные ягнята носились, как сумасшедшие, из стороны в сторону. Они радовались, что родились на белый свет. Конечно, выглядели они мило. Некоторым я давал имена, а именно тем, которым я помог родиться, их было восемнадцать. Да! И всем я им придумал имена:

Федор, — баранчик с белыми кудряшками. Он был первым, кого я вытащил.

Яшка — второй баранчик, он от другой мамы и тоже был белым.

Алиса — рыжая девочка, она была очень слабенькой, но дополнительная подкормка коровьем молоком поставила ее на ноги.

Зита и Гита — единственные близняшки. Они были чуть поменьше остальных.

Люся, — овечка с черным пятном на лбу.

Все имена приходили сами по себе, во время родов. Конечно, когда они повзрослеют, я их не отличу от других, хотя кто знает. Попробую их приучить к себе, может они не будут меня бояться и к ним можно будет без труда подходить.

Остальные носили имена моих коллег по работе. Перечислять не буду, так как уже на второй день я путался, кто из них кто.

Весна не заставила себя ждать и наступила резко. Прохладный ветер подсушивал землю, и я еже мог без труда, не пачкая сапог, ходить в кошару. Вскоре я начал выпас своего поголовья, которое увеличилось на сотню.

Ветер еще был холодным и дул с севера. Чтобы не простудиться, я не снимал с себя плащ. Он не только мог от дождя защитить, но и с ветром ловко справлялся. Я пришел на свое место, к небольшому холму, где одиноко простаивала голая и серая грушина. Мне кажется, она была рада мне, ведь я мог болтать с ней без умолку, а она отличный слушатель. Мы с ней похожи, оба одиноки и беззащитны. Хотя я ее однажды спас от злых коз. Взамен я ничего не прошу.

В кошарах я собирал овечий навоз. Он был хорошо спрессован и достаточно сухим, чтобы гореть. Я укладывал его в мешок и брал с собой в поле, чтобы там согреваться у костра. Навоз служил мне углем, он медленно тлел и давал хороший жар. Тепло создавало особый уют. Ты находишься посреди серого поля, кое-где виднеется еще снег, а ты сидишь возле костра и любуешься серо-белыми тонами природы. В этом что-то есть свое, необычное. Если бы на моем месте находился художник, он бы обязательно это зарисовал. Я, конечно, в искусстве не знаток, но этот вид что-то затрагивает изнутри, заставляя насладиться тишиной, обдумать всю свою жизнь и погрузиться в детство. Я прожил большую часть жизни в городе и такого пейзажа мне не доводилось увидеть. А может я просто не замечал, ведь моя работа была не офисной. Я постоянно находился где-то среди поля, ремонтируя обрывы проводов. Да я просто не замечал красоты вокруг себя, были другие интересы.

Если кто-нибудь меня спросит, чего я хочу, я отвечу, что хочу оказаться среди семьи, в своем небольшом городе, который поглощен рабочей суетой. Но все это далеко, и неизвестно, увижу ли я свой родной город еще раз в своей жизни. Может, мне придется умереть здесь, в степи, возле одинокой грушины, от одиночества и от кучи болезней. Последнее время мое здоровье не важное. Все это из-за плохого питания и отсутствия отдыха. К тому же я постоянно нахожусь на улице, в любую погоду.

Среди полей есть и свои плюсы. Здесь нет ничего лишнего, что могло бы тебе мешать: тесных многоэтажек, потока встречных машин и множества бесполезных магазинов, от которых нет свободы. Мне кажется, что и здесь есть своя прелесть. Это место полно загадок, окружено балками и ровными лесопосадками. Я чувствую себя подавленным, но погружаясь вглубь природы, я слышу ее дыхание, тепло и в тоже время прохладу. Она прикасается к моему лицу и нежно гладит его.